Когда мама ушла собираться, Айлин тихонько обратилась к отцу.
— Почему именно сегодня? — расстроенно спросила она. — Тетя Ариана меня первой о помощи попросила, и я обещала…
Но папа только качнул головой.
— Не все в этой жизни получается так, как мы задумываем, — произнес он совсем не относящуюся к делу фразу. — А обижать маму — последнее дело.
Айлин опустила глаза к полу и подавила всхлип.
Ариана проснулась от того, что услышала в доме негромкий шум. Он то затихал, то снова раздавался: то ли шорох, то ли скрип…
— Дарре спускается по лестнице, — объяснил тоже не спавший Лил и напряг слух. — Пара ступеней осталась.
— Куда он собрался? — чуть слышно спросила Ариана, опасаясь, что парнишка слышит ничуть не хуже ее мужа и сможет разобрать слова даже через стену. Лил пожал плечами.
— Вряд ли по наши души, — отозвался он. — Кто тогда ему каши на завтрак наварит?
Ариана фыркнула и попыталась нахмуриться. Но сердиться на мужа взаправду было невозможно.
— Я опасаюсь вовсе не нападения, — сказала она, — ты же вытряс у мальчика это несчастное обещание. Но вдруг он хочет сбежать? Утро вечера мудренее: он мог подумать, все взвесить и решить, что на воле ему будет лучше, чем у нас.
— Значит, таким будет его выбор, — чуть жестко сказал Лил. — Он достаточно взрослый парень, чтобы отвечать за свои поступки. Я вчера подробно описал ему, что будет за пределами нашего забора, и мне показалось, что он понял. Если я ошибся, останавливать его не имеет смысла: даже оставшись сейчас, он уйдет завтра. Так к чему тянуть?
Ариана расстроенно поджала губы, но вовсе не по той причине, о которой подумал Лил.
— Я не ожидала от тебя такой жестокости, — негромко проговорила она и даже немного отодвинулась от мужа. — Ты же не хуже меня понимаешь, что он погибнет без нашей помощи, и не хочешь даже пальцем пошевелить…
— Не хочу, — согласился Лил, хотя чувствовал, что добром этот разговор может и не закончиться. Но Ариана за своей жалостью не видела главного, а он даже под угрозой ссоры с любимой женой не собирался рисковать ее безопасностью. Сколь бы ни хотелось доверять Дарре и его слову — из драконьей ли солидарности или из человеческого сострадания, — значение имела только Ариана. Лил не спал всю ночь, вслушиваясь в происходящее за дверью и желая только, чтобы установившаяся тишина не прерывалась до самого утра. Так хотелось надеяться, что Дарре понял, как они с Арианой к нему относятся, и принял единственно верное решение остаться у них. Но заглянуть в чужую душу Лил не мог, а потому был готов к любому развитию событий. Ему достало бы сил защитить жену от ящера: во всяком случае, от того, что был сейчас подвластен Дарре, и опасался он лишь неожиданного нападения. Но ночь прошла спокойно, и Лил уже почти расслабился, когда услышал неуверенные шаги наверху. Он понятия не имел, что задумал Дарре. И мог только просить Создателей вразумить драконыша, чтобы не натворил тот бед и не потерял жизнь, которая только-только начала поворачиваться к нему лицом. — И тебе не позволю. Дарре не Ана и даже не Вилхе, которым надо объяснять прописные истины и за которых ты несешь ответственность. Сколько бы страданий он ни пережил, отвечать за свои поступки ему все равно придется самому. Так дай ему такую возможность, Ариана: тут ведь если сразу это не понять, потом может и не получиться.
Она внимательно посмотрела на мужа, отчаянно не желая спорить с ним и в то же время чувствуя неукротимую потребность броситься вон из спальни, перехватить уже открывающего входную дверь Дарре, удержать его, объяснить еще раз, что они с Лилом хотят помочь. Пусть останется еще ненадолго, хотя бы пока не поправится и не окрепнет. Ариана же не собиралась принимать решения за него. Просто хотела оградить от опасностей внешнего мира. Как своих детей ограждала. Что в этом плохого? Разве в десять, в пятнадцать, в двадцать лет Вилхе и Аны она перестанет быть матерью и желать им добра? Конечно, она будет считаться с их мнениями — она и сейчас с ними считается, — но от того не станет меньше заботиться и переживать за них. Так при чем здесь возраст? Или… Лил пытается сказать о чем-то другом?
— Ты требуешь с Дарре, как со зрелого мужчины, — осторожно сказала Ариана. — Мне кажется, это неправильно. Нужно дать ему время, чтобы прийти в себя.
Лил качнул головой.
— Ты не понимаешь, Ариана? — почему-то спросил он. — Только мужчина сможет справиться с тем, что Дарре пришлось пережить: не столько в физическом, сколько в моральном плане. Ребенок просто сломается, вспоминая боль и унижения. Но если позволить Дарре почувствовать себя взрослым человеком, внушить ему гордость за то, что он преодолел, это даст ему силы бороться дальше. И, хочу надеяться, рано или поздно он победит свои страхи.