Лил завороженно коснулся рукой ее щеки. Ариана прижалась к его ладони губами и умыла слезами, которые невозможно было сдержать.
— Я последний болван, — только и выговорил он. — Ариана, я решил…
Но она скользнула пальцами ему под волосы, не желая терять времени на разговоры. Кто знает, сколько его отмеряно. Ивон обещала им счастье, и Ариана была счастлива все это время. И хотела доказать, что достойна этого счастья. Отвоевать Лила у его глупой уверенности в ее равнодушии. Никогда она не была к нему равнодушна. И не будет никогда.
Как они начали целоваться, Ариана не поняла и сама. Только почувствовала себя снова любимой, снова желанной, снова самым главным человеком в жизни Лила. Им не привыкать вытаскивать друг друга из лап смерти. Лишь бы Лил не сомневался, что это возможно. И помог ей… отвести беду…
Его руки скользили по волосам, шее, плечам, гладя, стискивая, прижимая к себе, лишая последних связных мыслей. Впрочем, тех и так было слишком много за последние дни. В отличие от мужниных ласк. Нежных, как первые весенние цветы. Необходимых, как воздух. Волшебных, как и все их отношения.
— Люблю, — кое-как выговорила Ариана, глядя в шалые от счастья любимые глаза. — Пообещай, что больше никогда не будешь в этом сомневаться. И так меня пугать.
Лил смущенно сжал прядь ее волос. С ума можно было сойти от происходящего. От нежности и признаний Арианы жар спадал и боль отступала. Не зря он когда-то ее колдуньей назвал.
— Колдунья и есть, — пробормотал он. Ариана покрылась прелестным румянцем, безмерно порадовав Лила. Болван еще чересчур мягкое определение для него. И как только Ариана все время его прощает? — Я объяснить хочу, — решился наконец он, — даже если после этого ты поймешь, что зря меня спасала…
— Ох, — Ариана не удержалась и дернула его за ухо, выражая свое возмущение. — Я завяжу тебе рот и буду освобождать его только для поцелуев.
Лил усмехнулся: его бы, пожалуй, это устроило. Но тут же посерьезнел.
— Так и будешь считать, что мне нравилось наблюдать за страданиями Дарре? — напряженно спросил он. Ариана покачала головой и ткнулась лбом ему в лоб.
— Прости, — неожиданно прошептала она. — Я же лучше всех знаю, что нет в тебе жестокости и не было никогда. И как ты любишь заботиться обо мне, знаю. И что ты жизнь свою готов отдать ради нашей семьи. Просто… Снова позволила страху затмить разум. И едва не накликала беду.
— Теперь придется меня лечить, — лукаво заметил Лил, чувствуя, как отпускают надуманные проблемы. Надо же, как просто все разрешилось. Как Ариана все разложила по полочкам, убедив его самого в том, что не было у нее поводов для разочарования. Почему же он не смог? И позволил себе зайти так далеко?
Все же страх потерять Ариану был самым большим кошмаром его жизни.
— Именно этим и займусь, как только приведу твою ногу в порядок, — точно таким же тоном ответила Ариана. Прижалась к его губам долгим сладким поцелуем с обещанием продолжения. Лил влюбленно выдохнул ее имя, и она, рассмеявшись, направилась к окну. Окликнула Вилхе, попросив подняться к ним в спальню.
— Хочешь рассказать детям? — озабоченно спросил Лил, прикрывая изувеченную ногу, чтобы не шокировать ее видом сына. Ариана кивнула и присела на кровать рядом с мужем.
— Думаю, им будет полезно знать, что ты тоже не железный, — заметила она. — Почему-то мне кажется, что ты это оценишь.
Лил понял истинное значение ее слов, только когда Вилхе вызвался немедленно отправиться в госпиталь за доктором или как минимум лекарствами; Дарре пообещал, что все дела в доме будут выполнены в лучшем виде; а Ана принесла ему в постель тарелку каши и принялась кормить с ложечки.
— Ты у нас один, папочка, — заботливо заявила она. — Пожалуйста, отдыхай и поправляйся поскорее. Чтобы мама больше не плакала по ночам.
Ариана снова вспыхнула и отвернулась, смущенная невольно выданной дочкой тайной. Не хотела она, чтобы Лил об этом знал и чтобы снова поставил себе это в вину. Но слово не воробей, теперь придется расхлебывать.
Лил незаметно сжал ее руку, вынудив посмотреть ему в глаза. И сказал, глядя на Ариану, хотя вроде бы отвечал дочери:
— Обещаю, что маме не придется больше плакать.
— Разве что от счастья, — утерла непослушную слезинку Ариана. И Лил ей улыбнулся. Самой светлой улыбкой на свете…
Пропущенная сцена
Дарре проснулся в холодном поту.
Сон отбило напрочь, а ведь он всего лишь вспомнил вечерний разговор с Вилхе. Брат радовался примирению родителей и говорил, что раньше они никогда не ругались. Дарре улыбался, как болван, ощущая, что беда прошла стороной, и только среди ночи все понял.