Раздался стук в дверь, и Дарре, недоуменно распахнув ее, увидел на пороге Ариану. Сердце на секунду екнуло, напуганное мыслью о том, что мать хочет спросить его об Айлин. Но она только улыбнулась и протянула полотенце.
— Очень голоден, или остальных подождем? — спросила она, как будто не знала, что Дарре скорее сдохнет от голода, чем проявит неуважение к отцу и брату. — Лил обещал не задерживаться, но гроза, наверное, спутала планы. Теперь даже не знаю, когда вернутся.
— Скоро, ма, — улыбнулся Дарре и почему-то вспомнил, как это слово впервые сорвалось с его уст. Он к тому времени уже долго — точно не меньше года — мысленно называл Ариану и Лила родительскими именами, примеряя, мечтая и греясь от этих незатейливых слов. Не думая, правда, что когда-нибудь решится произнести их вслух, ни в коей мере не считая себя достойным считаться сыном таких людей. Но в повседневных делах, когда Ариана похвалила за сооружение теплицы и восхитилась мастерством Дарре, он смущенно отозвался: «Да ладно, ма». И замер, похолодел, ожидая реакции. Как будто все еще не знал, что родители не способны на подлость и жестокость. И что они не высмеют, не укорят нахальством, а только порадуются его отношению.
Ариана тогда обняла склонившегося над оставшимися от работы досками сына, прижалась губами к его макушке и, кажется, даже подавила всхлип, но не сдержала слез, замочивших пару его вихров, и Дарре после ее ухода раз за разом трогал это место, чтобы убедиться в реальности произошедшего.
Она все поняла и приняла такого сына, как он. Что в сравнении с этим значили язвы рыжей девчонки? И даже этот злосчастный поцелуй и последовавшие за ним оскорбления?
— Они лишней минуты без тебя прожить не могут, — чуть дрогнувшим голосом продолжил Дарре. Мать, в отличие от Айлин, обошлась с помешанным на ней драконом совсем иначе. Впрочем, и Лил, наверное, был умнее приемного сына, и не пытался раз за разом обидеть желанную девушку, и не пугал ее своей несдержанностью. Потому и история у них вышла совсем другой. — Так что вернутся по самой короткой дороге: ты и на стол накрыть не успеешь.
Ариана улыбнулась, хотя и чуть встревоженно, и Дарре очень надеялся, что она не догадалась об истинной причине его заминки. С нее и про его настоящее отношение к Айлин понять станется. То-то будет позору.
— Отдохни пока, после ночной смены-то, — предложила она и направилась к двери. — Я позову, когда все будет готово.
Дарре кивнул, и она оставила его в одиночестве.
Глава четырнадцатая: Прощение
О возвращении племянницы Ариана узнала от Вилхе, который умудрился сцепиться с Хедином при первой же встрече и не смог утаить от матери причину появления кровоподтека на скуле.
— Соскучился по товарищу, — усмехнулся Лил, а Ариана выцепила из рассказа сына только то, что Тилино семейство вернулось домой, а с ними должна была приехать и Айлин. Ее глупая гордая девочка, брошенная взрослыми в реку и выплывавшая оттуда, как могла.
Ариана два года корила себя за недосмотр и за то, что не поговорила с ней как следует, не постаралась объяснить, пока была такая возможность…
Вряд ли, конечно, Айлин поняла бы ее в том возрасте и в том состоянии. Но Ариана слишком долго откладывала и в итоге упустила время. Когда Вилхе сообщил ей о решении Беанны и Эйнарда отправить дочь в южные страны, обоз был уже у городских ворот, и единственное, что Ариана успела, это махнуть племяннице на прощание рукой и сдавленно прошептать, как она ее любит. И только потом понять, что творила в последние годы, почти перестав обращать на Айлин внимание и однажды даже согласившись с мужем, что племянница переступила грань дозволенного.
Где тогда была ее голова и воспоминания о собственной юности? Забыла уже, оттаяв в тепле собственной семьи, о том, как не хватало любви и материнской ласки. Оставила свою девочку одну справляться с трудностями, рассчитывая на ее сознательность и понимание. А кровь-то в ее жилах Беаннина, и она проявила себя в самой сложной ситуации, вынудив Айлин наделать глупостей. Ариана когда-то не смогла уберечь сестру от едва не сломавшего ей жизнь проступка и никак не думала, что спустя годы повторит свою же ошибку. Слишком высокого была о себе мнения. Слишком много на себя взяла. И не вытянула, принеся в жертву любимую племянницу.
Наверное, будь такое желание, Ариана нашла бы, чем себя оправдать. Трое детей, один из которых — то ли мужчина, то ли мальчик — требовал внимания и сил больше, чем все остальные дела, вместе взятые. Домашнее хозяйство, которое держалось на ней одной по причине малолетства дочери. Неожиданно проснувшаяся неприязнь между Айлин и Дарре, которая вынуждала выбирать, чью принять сторону, — все это наложилось одно на другое и в какой-то момент вынудило Ариану повести себя в корне неверно. Нельзя было отталкивать Айлин и оставлять ее бездельничать, погрязая в собственных обидах. Пересиль Ариана привычное «я сама», попроси племянницу о помощи, и все могло обернуться совсем иначе. Айлин бы не отказала, а вдвоем справиться что с хозяйством, что с мальчиками, что с глупыми мыслями было бы значительно проще.