Айлин любила отца с матерью. Но этого наплевательского отношения к собственным детям понять не могла. И пусть они спасали чужие жизни, однако при этом так запускали родные, что потом требовалось рубить с плеча, чтобы хоть что-то исправить. И если с Айлин этот способ сработал, то Кайя и Беата могут потом и не выкарабкаться.
— Пойдем со мной в госпиталь, — неожиданно для себя самой предложила Айлин. — Хоть прогуляешься. Дома-то тоска смертная. А там — весна наконец проснулась.
Пришлась Кайе эта идея по душе или нет, а отказать старшей сестре она не посмела. Оделась, как заправский военный: дядя Тила бы одобрил.
В Армелон действительно пришла весна. Травка позеленела, на деревьях набухли почки. И на сердце стало как-то легко и радостно, и только замирало оно в волнении и предчувствии чего-то нового, неизведанного — такого, что даже говорить не получалось, а только раз за разом отворачивать от Кайи заливающее румянцем лицо. Что Дарре скажет? Как примет ее? А ну как показалось вчера все и не было ни в словах, ни в действиях его ничего особенного? Может, он утешить просто Айлин хотел, вот и вел себя так снисходительно? А сегодня и заметить ее не пожелает. Выяснить они все выяснили, а дальше…
— Дарре! — Кайя первой заметила его выходящим из какой-то подсобки с мотком бечевки в руках. На возглас Кайи он поднял глаза, скользнул взглядом сначала по ней, потом заметил Айлин. Вздрогнул, оступился…
Айлин ойкнула и невольно подалась вперед, но Кайя уже была рядом с Дарре, схватила его за свободную руку, то ли помогая удержать равновесие, то ли напитываясь той самой силой, о которой Айлин рассказывал отец.
Айлин опустила голову, в секунду ощутив себя лишней. Ойра милосердная, она же ничего не знала о Дарре. На самом деле считала его диким зверенышем, ничего не умеющим и ни к чему не пригодным. А Кайя вон смотрела на него, как на родного, и словно ожидала какого-то чуда.
Дарре бросил бечевку на землю, осторожно прощупал освободившейся рукой затылок Кайи, словно прошелся пальцами знакомым маршрутом, потом на несколько секунд задержал ладонь на ее горле. Улыбнулся.
— Рад, что голос полностью восстановился, — заметил он. — Больше можешь не бояться срывов.
— Только благодаря тебе! — с поразившей Айлин силой ответила Кайя.
— И твоей силе воли, — отозвался Дарре, вызвав и на ее губах улыбку. — Без нее ничего бы не получилось.
Кайя довольно сжала его руку, потом предложила отнести бечевку куда надо.
— На задний двор, — не стал возражать Дарре. — Эйнард там гамаки развешивает: скажи, сейчас подойду.
Кайя кивнула и поспешила выполнить поручение. Айлин слышала, как затих за углом звук ее шагов, но заставить себя что сдвинуться с места, что поднять глаза так и не смогла. Снова заливало стыдом, к которому теперь примешивалось просто сумасшедшее волнение. Как поступит Дарре? Может ведь просто бросить приветствие и отправиться на помощь отцу, тем более что тот его ждет. И Айлин не посмеет слова против сказать. Впрочем, кажется, она вообще говорить разучилась.
— Тепло становится, — услышала она будто оправдывающийся голос Дарре и осторожно, исподлобья посмотрела куда-то в район его груди. Поднять голову выше наглости не хватало. — Эйнард в такие дни часть больных на улицу переводит: говорит, они так быстрее выздоравливают.
— Хорошая идея, — кое-как, не узнавая свой голос, выдавила Айлин. — Раньше он так не делал.
— Беата подсказала.
— Беата? — от изумления Айлин забыла о смущении и в упор уставилась на Дарре. Но увидела только золотисто-черные вихры на склоненной голове: Дарре тоже смотрел в землю. Но ведь подошел же, заговорил! — Я думала, у нее в голове вообще один ветер гуляет!
— Она просто не скрывает своих мыслей и эмоций, — заметил Дарре, — поэтому зачастую так и кажется. А если прислушаться…
— Уши в трубочку свернутся, — не поддалась его уверениям Айлин. — Я за три дня такого наслушалась, что могу только восхищаться твоим терпением. Впрочем, — притихла она, — не мне в нем сомневаться.
Повисла тишина. Айлин не знала, что сказать, и ругала себя за бестактность. Дарре, кажется, тоже не мог подобрать нужных слов для ответа. Положение спас Эйнард, весело поприветствовавший дочь и впервые в жизни вызвавший у нее своим появлением досаду, а не радость.
— Помощь прибыла, да еще и не одна, а с пирогами, — на глаз определил он содержимое корзинки Айлин. — Давайте-ка вы сейчас с Дарре и Кайей быстренько довешаете оставшиеся гамаки, а мы с Беанной поможем пациентам перебраться в них из палат. А потом дружно пообедаем.