Тот смотрел на него со смесью ужаса и надежды. Ясно: дракона он боялся, но боль сильнее страха, да и перед товарищами трусом выглядеть не хотел, а потому мальчишка только сжал зубы и позволил Дарре его осмотреть.
Легкое скользящее движение рукой — и Дарре нашел трещину в кости. Раньше, ничего не зная об анатомии, он только чувствовал чужие повреждения, покалывающие кончики пальцев. Потом Эйнард рассказал, что где находится, показал рисунки, объяснил, как работает человеческий организм, и Дарре стало гораздо проще справляться со своей задачей. Вот и сейчас стоило лишь обхватить ладонью распухшую мальчишескую голень и представить, чтобы трещина затягивается, как отек спал на глазах, а мальчишка изумленно раскрыл рот, явно не веря в свершившееся чудо.
— Ты колдун? — несколько вызывающе поинтересовался он. Дарре усмехнулся. А ты заяц, брат. Хотя и те храбрее.
— Колдун, — согласился он. — Так что завтра у тебя вместо ступней копыта вырастут и рога над ушами. Потом шерстью колечками покроешься и травку жевать начнешь…
— И будешь «бе-э» говорить, что мой барашек, — развеселился кто-то из ребят, поняв замысел Дарре. Пострадавший мальчишка сверкнул глазами.
— Сам баран! — рявкнул он и на всякий случай отодвинулся от «колдуна» подальше. — Смотреть надо было, куда дерево валишь! Вот подожди, нажалуюсь я на тебя отцу!..
Мальчишки тут же ощетинились.
— Кто тебя просил туда лезть? — послышались возмущенные возгласы.
— Нашелся командир!
— Отец — лесоруб, а сам топор держать не умеет!
— Мамочке еще поплачься, пусть пожалеет!
Из всего этого Дарре понял только, что береза упала не случайно.
— Зачем дерево валили? — как бы между прочим поинтересовался он, и тот же самый гомон поведал ему, что, мол, мост через речку унесло в половодье, а в лесу уже грибы пошли, а лес на том берегу, а вода холодная и лезть в нее себе дороже, а грибы весенние вкусные, а когда градоначальник на новый мост сподобится — уже и зима вернется, а они что, не мужчины, не знают, как мост делать? Пару деревьев покрепче свалить, веревками обвязать — и готово: делов-то! Да только баран один!..
Про барана Дарре уже все знал.
— Отличная идея, — заметил он. — Аж присоединиться захотелось. Возьмете в команду?
Восторженный галдеж стал ему ответом. А ведь еще совсем недавно большинство из мальчишек косилось на Дарре не хуже сегодняшнего пострадавшего. А родители, узнав, что к их кровинушке будет прикасаться дракон, вообще такой хай поднимали, будто детей в жертву ему собирались принести. Спасибо Эйнарду, его доверию и твердости: он сумел убедить в полезности Дарре не только армелонцев, но и его самого. Это было просто потрясающее чувство: знать, что в тебе нуждаются. С тех пор как Дарре попал в семью Арианы и Лила, он только и делал, что получал. Заботу, ласку, помощь. Он был бесконечно благодарен за них и не пожалел бы ради семьи самого дорогого, если бы понадобилось. Да вот беда: родители оказались настолько самодостаточны, что не требовали от детей доказательств их любви и преданности. И вряд ли догадывались, сколь тяжким грузом лежала на Дарре невозможность отплатить добром за добро. И только их искренняя радость открывшемуся дару приемного сына целить детей помогла ему хоть как-то смириться с собой. Осознать, что не зря его когда-то вырвали из лап мучителей, раз способен он приносить не только неприятности. И… наверное, обрести в жизни смысл, тем более что Эйнард решил не ограничивать своего помощника детским сектором, а научить его лекарскому ремеслу, тратя на это все свое свободное время. Дарре впитывал знания, словно губка, с готовностью отвечая на непростые и зачастую неожиданные вопросы Эйнарда, и явно радовал того своими успехами, потому как Эйнард раз за разом привлекал его все к более сложным процедурам, а недавно и вовсе попросил ассистировать при операции.
Сказать, что Дарре волновался, — все равно что сравнить грибной дождик с майской грозой. Словно самую важную жизненную проверку проходил. И дело было даже не в том, похвалит или укорит его Эйнард после выполнения задачи. Просто Дарре много лет сначала презирал, а потом ненавидел людей — всех без разбору — и в тот момент видел в помощи человеку свое искупление. Почему-то не получалось использовать свою силу, когда проблемы возникали у взрослых людей, хотя Дарре, насмотревшись в госпитале на чужие страдания, искренне хотел снять и эту боль. Но то ли доверия не хватало, то ли просто боги решили так, а не иначе, а исцелению по-прежнему поддавались только дети. И Дарре мог лишь смириться, радуясь этому умению и получая от своих маленьких пациентов ничуть не меньше, чем они от него. Потому что то искреннее счастье и восторг от свершившегося чуда, что Дарре видел в их глазах, нельзя было купить ни за какие деньги. Но именно они помогли Дарре обрести себя.