Кайя отыскала в погребе остатки прошлогодней картошки: вполне пойдет на ужин. Придумывать что-нибудь другое не было ни сил, ни желания. Аккуратно почистила, сложила в котелок и залила водой. Перетащила посудину в печь, разожгла огонь и уставилась на него. Рыжий, как Беатины вихры. Дали же богини такое сокровище: никакого золота не надо. Все мальчишки будут ее. А Кайя? Даже и посмотреть не на что. И Вилхе так же: скользнет взглядом и забудет. Особенно когда рядом Беата…
— Да и подавись ты своими пирожками! Жида! Сестра у меня — жида! — раздался в дверях разгневанный голос, и на кухню фурией ворвалась Беата. Глянула на стол, потом в печь и закатила глаза, изображая отчаяние. — И здесь есть нечего! — возмутилась она. — Вы издеваетесь, что ли? Или голодом меня хотите уморить?
— Бе-ата? — запнулась на имени сестры Кайя и посмотрела на нее так, будто Божественную Триаду увидела. — А ты… почему дома?
— А где мне еще быть? — огрызнулась сестра. — Для подвигов силы нужны, а откуда им взяться на пустой желудок? Айлин, мегера, булочку, и ту зажала: говорит, раз помогать отказалась, деньги плати, как все. А откуда у меня деньги? Родители только на ярмарку дадут, а до нее…
— А как же?.. — начала была Кайя, но тут же осеклась. Если Беата дома, значит, Вилхе ее с собой не позвал? Или она сама отказалась ради Айлин напрягаться? Как же узнать? И разобраться, что это могло значить для Кайи? — Если хочешь, я попрошу у Айлин несколько пирожков, — предложила она. — Скажу, что это ты картошку почистила, она и обрадуется.
Беата посмотрела на нее с подозрением. Редко делая что-то хорошее для других, она и сама не ждала поблажек в свой адрес. Однако Кайе было, что попросить взамен.
— Мне очень нужны твои краски, — сделала она умоляющее лицо. — Если ты позволишь… взять их ненадолго…
Беата замахала руками, даже не спрашивая причины: уж больно сильно хотелось есть, чтобы торговаться.
— Договорились! — лучезарно улыбнулась она. — Но с тебя по вкусняшке за каждую краску!
— Договорились! — повторила Кайя и бросилась к старшей сестре.
Выторговать сладости у Айлин делом оказалось наипростейшим, стоило только упомянуть голодного Вилхе, рисующего для кузины пригласительный плакат. Кайя обменяла пирожки на обещанные краски и выскочила из дома, надеясь только, что еще не слишком поздно и ее сложные манипуляции не пропадут даром.
Отыскать Вилхе также труда не составило: он с куском полотнища расположился именно на том плоском, похожем на столешницу камне, где они и собирались заняться делом. А вот подойти к нему — сосредоточенному, напряженному, иногда выдыхающему столь раздраженно, что натянутая ткань начинала трепыхаться, — было трудно до невозможности. Кайя же… сама его бросила, на ужин сославшись. Она, правда, хотела, как лучше. А получилось… совсем по-другому…
— Вилхе…
Она обожала его имя. Когда впервые услышала, избавиться от восторга не могла: все повторяла и повторяла его про себя, словно песню лирическую пела. И засыпала, произнося его едва слышно. Как будто имела на это право…
— Я вот… краски принесла…
Он замер на мгновение, и Кайя замерла вместе с ним. Что скажет? Может ведь и отправить восвояси — и заслуженно. А она объяснить не сможет, со стыда сгорая.
Вилхе глянул исподлобья. Злость будто рукой сняло — как всегда, стоило ему увидеть несмелую улыбку Кайи. Обычно, правда, Вилхе сердился вовсе не на нее, но сегодня, после вероломства Аны, он меньше всего ожидал, что и Кайя оставит его в сложной ситуации. Привык, что на нее всегда можно положиться, что она обязательно поддержит и встанет на его сторону. Из-за вечных стычек с Аной и ветреной безответственности Беаты Вилхе успел весьма ощутимо разочароваться в девчонках, однако Кайе удалось перевернуть это впечатление. Спокойная, рассудительная, внимательная и постоянная, она приучила его доверять себе, и именно к ней Вилхе всегда спешил с любыми заботами и предложениями. Он, конечно, не осудил бы, если бы в сегодняшнем ее отступлении действительно был повинен ужин. Но показалось, что Кайя лишь нашла подходящий предлог, чтобы отвязаться от Вилхе и его идей. Словно ей не хватило смелости прямо сказать, что он ей надоел, и она воспользовалась первым же подходящим случаем, чтобы от него отделаться. Но тогда зачем вернулась? Совесть замучила?
— У меня ничего не получается, — вдруг сообщил он и тут же сжал кулаки: угу, поплачься ей еще, чтобы окончательно отпугнуть.