Ты снова допускаешь ту же ошибку, Харуна. Где ты взяла этого слащавого парня? Да еще и с собакой. Терпеть не могу собак. Что-то поднималось из недр моего сознания, злило. Чувство собственичества? Прям дежавю. Он нагнулся к тебе, что-то сказав и улыбнувшись. Захотелось ему что-нибудь сломать. Ты только моя. По контракту или нет, до окончания учебы или нет – неважно. Испуганная, подошла ко мне. Вид нашкодившего котенка. Моего котенка.
Психуешь. Опять я вылез за границы дозволенного? В этом случае – имею право.
Вот почему только ты вызываешь во мне такие сильные и противоречивые эмоции, я не могу понять?
Саске тебя обидел. Из-за меня. И это самое поганое, что могло произойти. Маленький импульсивный идиот в конец растрепал мои нервы.
Чего меньше всего я хотел – твои глаза, полные боли и слез, испуга. Вся ты, просто молящая о помощи. У меня аж сердце екнуло, когда ты одними губами произнесла мое имя. К черту обещания – в один момент заключил тебя в объятия.
Да, успокоительное действовало убойно – у тебя даже ноги еле шли. Но я все же уложил тебя на диван, а через время ты уже спала. Что же случилось с этим парнем? Официальная версия – авария, отказ тормозов. Тогда почему двери были на блокировке? Это странно. Может, водитель, перепутал кнопки? Ведь чего не сделаешь в состоянии аффекта.
Проснулась ты среди ночи с криком на всю квартиру. Но телефонного звонка не было слышно. Я спустился, но ты уже воешь сквозь закрытый рукой рот. Говоришь, что просто сон, плачешь. У меня чуть ли руки не каменели от такого твоего состояния. Я прижал тебя, попытался успокоить. Притихла. Просишь, чтобы не оставлял тебя. Да как я посмею? Взяв тебя на руки и поднявшись на второй этаж, опустил на постель. Вцепилась в меня. Да что с тобой..? Не успел я лечь, как ты сразу прижалась ко мне. Дрожишь, глубоко дышишь. Спрашиваешь, смогу ли я что-то сделать. Отвечаю, а ты нервно вскакиваешь. Еще пара минут и начнется истерика. Интересно, если бы со мной случилось нечто подобное, как бы ты реагировала?
Свет луны, проникающий в окно, обволакивал твое тело. Опускался на бледную кожу открытого плеча, словно подсвечивая ее. Длинные волосы прятали в тени твое лицо. Это выше моих сил - меня просто потянуло к тебе. Дрожащие губы, сухие и искусанные. Дергаешься. Вот мы и вернулись к тому, с чего начали. Или нет? Нет, это другое, раз не убегаешь. Ладно, иди ко мне, тебе надо поспать.
Проснулся от звонка мобильного. Главврач больницы, в которой лежал твой друг. Перед тем, как забрать тебя, я зашел к нему и сказал оповестить, если в ближайшие двадцать четыре часа не будет никаких положительных сдвигов – их не было. Я выдохнул и повернулся к тебе. Сжалась в комочек у меня под боком, тихо посапывая. Такая… беззащитная. Если я тебе скажу то, что сказал мне врач – будет психоз. Я натянул на тебя одеяло и спустился вниз, пролистывая телефонную книгу в поиске номера Акасуны, попутно читая сообщения в вашем общем чате на твоем мобильном: там творились паника и неразбериха. Грустные смайлики – куда же без них?
Сасори был мне должен. За тот случай, когда еще занимался любительским сшиванием детей – вспоминать противно. И один его эксперимент просочился в массы. Я «заставил» молчать некоторых людей, а ему посоветовал пройти курс лечения у психиатра и заниматься исключительно легальной хирургией. Все-таки он – гений, творец, черт его дери – просто нужно было его направить.
Сразу после конференции в Нидерландах вылетит. Одной проблемой меньше. А следующая – сонная и растрепанная – уже спускалась со второго этажа и, видимо, искала телефон.
Опять пытаешься истерить, не воспринимая мои слова об Акасуне. Сложно. Меня так тревожит твое состояние, что я не сразу ощущаю и понимаю, что ты обняла меня. Сама. Обвила шею, прижимаясь тяжело вздымающейся грудью. Твое сердце бешено бьется. Ну что же ты так переживаешь? Изводишься. И опять кусаешь губы… Успокойся, я все улажу. Только не плачь и немного подожди. Вспомнил про гирлянду в тумбе, которую ты прятала с выражением лица “шалость удалась” - видела бы ты себя со стороны. Сказала, что хочешь еще и на окна. Ну что с тобой поделать? Повесим и на окна.
Мне пришлось освободить вторую половину дня, чтобы встретить Акасуну и уладить дела в больнице. Чета Нара искренне не понимала, какое мне дело до их сына и благодарила за помощь. Да не за что, я действую исключительно из эгоистичных побуждений – мне не нравится, когда моя Прелесть так изводится. А если Гаара умрет – это пиши пропало.
Как и предполагалось, Сасори дал обнадеживающий прогноз и предложил пообщаться в более неформальной обстановке. И ты пойдешь со мной.
Все прошло довольно мило, ты даже немного пришла в себя, поерничала как обычно. Это не могло не радовать. Но спать все равно осталась со мной, предоставив несложный выбор. Никогда ты не была так близко ко мне. Да еще и добровольно. Я добился, чего хотел? Мне кажется, еще нет. Ты просто боялась, а кроме меня у тебя никого не было. Я был твоим спасательным кругом. Не этого я хотел, не такой причины.
Какаши не выпустил меня из офиса, пока не прочел лекцию об ответственности за сорванное заседание акционеров и не заставил просмотреть все его отчеты. Да, что-то я расслабился, опрометчиво и несерьезно для такого человека, как я. В конце концов, не должность секретарши занимаю. Уже стемнело… Я просто уверен, что ты сидишь в больнице, а у меня еще стопка документов и Какаши, сидящий в кресле, поэтому я попросил Саске побыть с тобой, пока не освобожусь.
– Эй, Какаши, ниндзя не спят. – Я бросил бумаги на столик перед спящим Хатакэ.
Он дернулся и посмотрел на меня, потом на бумажки.
– Я не ниндзя, у меня просто стиль такой. – Он поправил маску. Кажется, я слышал нотки обиды. Какой ты ранимый, Какаши. Как же я устал за сегодня…
Ты спала на скамье в холле больницы. Харуна, ну как это называется? Открыла сонные глаза. Переживаешь, что операция слишком долго длится, валишься с ног, приходилось поддерживать. Как так можно? Ведь все уже позади, ничего страшного. Но нет, в глазах тревога. Лучше забрать тебя домой, что я и сделал.
Выйдя из душа, на свое удивление, увидел тебя в постели, завернутую в одеяло. Но ты какая-то скованная. Странно отвечаешь. Разве я тебя чем-то обидел? Может, опять Саске что-то выкинул? Поднялась, но я вернул тебя в постель, прижимая к себе спиной – отпускать тебя не хотелось. Начался допрос «поясни мне свои действия». Что ты хочешь услышать, признание в любви? Я почему-то улыбнулся, окунаясь в мягкость темно-фиолетовых волос и их малиновый запах. Спи, глупышка, ничего не будет.
Как же я тогда ошибался…
Первый звоночек был утром, когда ты разглядывала мое тело в отражении зеркала, потом трогала шрам, оставленный мне прошлым предводителем Акацук пару лет назад в борьбе за лидерство. Было сложно – я все-таки немного переоценил свой навык владения катаной, отчего чуть не отошел в мир иной, но победу одержал. И как тебе такое рассказать, любопытная?
Ты превзошла саму себя. Сначала я немного не понял, что происходит: ты снова взялась за крушение моей квартиры? Но оказалось, что ты всего лишь готовила… Пряди волос, выбившись из резинки, падали на лицо, на щеке мука… Нагнулась, заглядывая в духовку. Я закрыл глаза: черт, ну я же здесь, подумай головой. Нахмурилась, освободила стол от коробок и мисок – предусмотрительно. Снова вернулась к духовке, нагнулась… достала противень, а я уже скользил взглядом по голым стройным ногам, по телу, которое скрывала тонкая материя. К чему врать самому себе? Где священник? Мне нужно сознаться в грехе – я хотел тебя. Как только я подошел к тебе, ты вздрогнула, напрягаясь всем телом. Развернулась. Ты правда удивлена? Разве не этого хотела? Судя по тому, как ты пытаешься сомкнуть наши губы, я прав. Но давай еще немного подразню тебя? Ты же это делала…сколько? Три месяца? Дольше? Не выдержала – обхватила меня ногами. А для понимания большего мне и не надо. Твой сладкий запах: малина, ваниль… что еще? Что-то одурманивающее, неуловимое, тонкое, желанное… Голос чувственный, не наигранный. Тело горячее и жаждущее, податливое, моментально откликающееся на любые действия. Твои глаза: затуманенные, зрачки расширены. Кусаешь мои губы… Что ты делаешь? Тебе положено хныкать и прятать раскрасневшееся в смущении лицо, подавляя рвущиеся пошлые звуки, от того, что ты подо мной. Но нет, ты выгибалась мне на встречу, вонзала длинные острые ногти в мои плечи, томно прикрывала глаза и приоткрывала губы, выпуская из судорожно вздымающейся груди громкие стоны - ты просто наслаждалась процессом, сводя с ума своей откровенностью и голосом: еще никто не произносил моего имени так сексуально и желанно даже на самом пике. Знаешь, я устал искать всему этому причину или какое-то объяснение. Ты просто такая, и это ли не прекрасно?..