– Тише, громкая моя, мы же в больнице, – тихо сказал брюнет и оттянул зубами мою нижнюю губу. «Тон его голоса… Какой он?» Его губы спустились на шею, язык прошелся по бешено бьющейся жилке. «Надменный?» Зубы прикусили выступающую ключицу, вызвав желание свести колени, обхватить крепче его торс. «Снисходительный?» Ниже, к груди. «Ехидный?» Руки забрались под юбку платья, сжимая бедра, впиваясь пальцами в кожу – будут синяки. «Не понимаю. Ничего не понимаю.» Его ладонь накрыла низ живота, рука обхватила талию, крепче прижимая к себе. Язык скользнул по ложбинке между грудей – все тело покрылось мурашками, перехватывая дыхание. Его зубы сомкнулись на соске, оттягивая и сразу же вбирая в рот. Я закусила губу, чтобы не взвыть, схватила его длинный гладкий хвост – словно жидкий шелк – и потянула. Он оторвался от меня, зашипев. Как же приятно чувствовать над ним власть, хоть и такую мизерную… Итачи требовательно впился в мои губы, без слов заставляя подчиняться и отвечать, вытащил волосы из моих пальцев. Металлический лязг – пряжка ремня? Этот звук вернул меня в реальность. Осознание холодной волной окатило мою голову. «Нет, он не будет пользоваться мной, забывать, а потом появляться и делать то, что хочет!» Я попыталась оттолкнуть его, упираясь руками в грудь, но он оскалился и не двинулся с места. Приложив немало усилий, подняла ногу и уперлась коленом ему в бедро.
– Отпусти меня, – хрипнула я, отталкивая его руками. Итачи отстранился и, схватив меня за руки, рывком спустил на пол, развернул к себе спиной.
– Отпусти… – я дернулась назад, но он прижался ко мне, обвивая руками, хватая мои запястья, скручивая их, вжимая мои бедра в больничную кровать.
– Я не могу оставить без внимания такое жаждущее и истосковавшееся тело. – Низкий, пробирающий до самых костей шепот, растворяющийся на коже шеи. Нет, нет…
– Зачем? Зачем ты это делаешь? – выдохнула я, – почему?
– Я настроен сейчас отнюдь не на разговоры. – Хрипнул брюнет.
Обида колючим комом поднялась к горлу: он же просто играет, как всегда играл. Итачи отпустил мои запястья и заскользил руками по моему телу, словно опаляя – становилось жарко, дыхание сбивалось.
– Нет, не хочу… – выдохнула я в потолок, вжимаясь головой в его грудь, сминая белоснежное покрывало пальцами.
– Врешь, – усмехнулся Итачи, забираясь руками под юбку платья. «Да, наверно…» Я и сама не знала. Просто это неправильно… Его пальцы протиснулись под ткань трусиков.
– Итачи! – я снова дернулась назад, вжимаясь в него. «Чувствую… Чувствую, как он хочет.» Его сдержанный выдох и резкое движение руки, освобождающее от нижнего белья. Ладонь, по-хозяйски обхватывающая мою шею и скользящая вниз. “Полностью в его власти, вся, без остатка.” Я запрокинула голову, прикрывая глаза. Как он дышит… Тяжело, прерывисто, его пальцы уже начинают подрагивать. Как же давно всего этого не было: не ощущалось, не чувствовалось, не хотелось… Какая-то возня долетала до моего полубессознательного рассудка. И почти сразу прикосновение: влажное, горячее, вызывающее желание и возбуждение, а потом проникновение. Медленное. Итачи крепко обхватил меня, кусая в плечо, вырывая стон. Снова его усмешка, сбитая хриплым выдохом. Холодная пряжка ремня начала хлестать меня по бедру от каждого его движения. Я кусала губы, пытаясь сдерживать рвущиеся стоны, но с каждым новым толчком становилось все труднее: он наращивал темп и глубину проникновения, заставляя все внутри меня гореть адским огнем, который распространялся по всему телу, выжигая каждую клеточку. Как же это сложно: грудь словно раздирало, и я не выдержала, запрокинув голову ему на плечо, протяжно застонав. Но его ладонь моментально накрыла пол моего лица.
– Поскромнее, Харуна, а то я зазнаюсь, – хрипнул Итачи, – или нас услышат.
Я промычала ему в ладонь. На этом он перестал со мной нежиться: обхватил меня под грудью, фиксируя мои руки – дергаться было бесполезно. Тазовые кости больно бились о каркас кровати – и от этого тоже хотелось стонать, от того, что он зажимал мой рот, кусал шею и плечо, тем самым заглушая себя, от движений его члена внутри меня, заставлявших тело дрожать и будто плавиться в его руках. Стало невыносимо жарко, прям до одурения, из глаз потекли слезы, по телу пронеслась волна дрожи. Я ногтями вцепилась в его руку, зажимающую мне рот, царапая, прижалась к нему всем телом. Еще немного, и волна сумасшедшего удовольствия накрыла меня с головой, разнося свои вибрации по телу, подкашивая ноги. И, кажется, даже его ладонь не смогла в полной мере заставить меня молчать. Итачи продолжал двигаться, схватив меня за выступающие тазовые косточки. Ненормальный… Перед глазами плыло, а ноги немели, и чувствовалось все в двое ярче, что прям до тошноты. Но через пару минут он резко вышел, кончая с глухим хриплым стоном. “Поверить не могу, я позволила ему собой воспользоваться… Свалить… Быстрее уйти, чтобы не видеть его довольного лица и ониксовых глаз, источающих снисхождение победителя.” Я выпрямилась, натягивая недоразорванные трусики и стирая дорожки слез, и бросилась к валяющейся на полу куртке.
– Харуна, – судорожно выдохнул Итачи. Но я натянула куртку и, стараясь не смотреть на него, пересекла палату и вынырнула за дверь, запахиваясь. Пока он оклемается и натянет штаны, я успею сбежать отсюда.
Куртка коротковата: не закрывает полностью дыры на платье. Кошмар… Хорошо, что в коридоре никого не было, а то бы я сгорела со стыда. Преодолев большую часть пути, я услышала, как хлопнула дверь палаты.
– А ну стой!
“Черт, быстрее.” Прибавив шаг, завернула за угол и перестала дышать. Акасуна. Серые глаза как-то укоризненно смотрели на меня. “Боже, он все слышал. СЛЫШАЛ.” Мои щеки запылали, словно маков цвет. Как же стыдно, позорно. Не знала, что сказать и нужно ли что-то говорить? Я стиснула куртку на груди. Готова разрыдаться.
– Харуна… – Итачи опустил руку мне на плечо, прижимая к себе. Спасибо, что избавил меня от необходимости смотреть в серые глаза.
– Итачи, кхем… – Сасори многозначительно кашлянул. О, нет… Я больно прикусила губу. Все из-за него.
– А-а.. Кровати что надо, можешь смело заказывать еще одну партию. – Беззаботно ответил брюнет. Да он издевается! Я скинула его руку и понеслась дальше, зажимая рот ладонью, чтобы не реветь в голос. Даже не попытался сделать вид, что ничего не было, просто сдал подчистую. Решил разнообразить сексуальную жизнь с помощью друга? Ну как он мог?! А как я могла повестись на все это?..
Я выбежала на улицу, вдыхая прохладный воздух, который прошелся по мокрым щекам и больно вошел в легкие. Гадко… У меня закружилась голова.
– Харуна. – Низкий, немного хриплый голос сзади. Я дернулась вперед, но его рука схватила меня за плечо, поворачивая к нему. Полы куртки разошлись, демонстрируя белье из-за разорванной ткани. Итачи виновато (или мне показалось?) поджал губы и сразу стянул свою джинсовку, накинул мне на плечи, заворачивая в плотную ткань. Тепло. Запах вербены… такой отчетливый. Его рука покрыта красными полосами. Я шмыгнула носом и тут же была прижата к его груди.
– Опять ты от меня бежишь. – Произнес Итачи и провел ладонью по моим волосам. А у меня в голове настоящая библейская катастрофа: страх, паника, слезы, стыд, презрение – мерзкий коктейль. Я несмело подняла глаза.
– Сегодня я бежала к тебе. Я так боялась, – у меня дрогнул голос, выставила ладони вперед, немного отталкивая его, – зачем ты так? У меня полжизни ушло!
Итачи обхватил мое лицо.
– Прости, прости меня. Не буду больше слушать своего глупого младшего брата. – Улыбнулся он, стирая большими пальцами дорожки слез на моих щеках. Так это его идейка была?! “Саске, сволочь ты редкостная…” – скрипнула зубами, проглатывая вязкий ком в горле.
– Лучше сразу закатать его в бетон, – рыкнула я, вызывая на лице брюнета усмешку.
– Хината расстроится.
– Зато я обрадуюсь. – Фыркнула я. Итачи цокнул языком и убрал падающую мне на глаза прядь за ухо.