— Кем?
— Толкачом, снабженцем, товароведом. Тебе хватит или ещё перечислять?
— А что ж зарплата такая маленькая?
— Остальное на карточку.
— Угусь. А зачем она мне?
— Детям оставишь. Две безлимитные карточки. Больше десятки в месяц не снять.
— Спасибо. И что значит безлимитная, если только десять тысяч рублей снимешь.
— Каких рублей? Долларов, милая, долларов.
— Вот это пряник. Ну, что…
Договорить я не успела, в кухонной стене образовалась вертикальная щель, сквозь которую спиной ко мне вылезала высокая для женщины старушка в розовой длинной юбке в мелкий, редкий белый цветочек, тёмно-синей вязаной кофте с чужого плеча, висевшей на ней мешком, и белом головном платке. Вышла, не поворачиваясь ко мне лицом, и пошагала к дверям на выход из комнаты.
— Бабуль ты куда? Ни здрасти, ни до свидания. Ты вообще кто?
Дошагав до дверей, старуха повернулась и уставилась злым колючим взглядом на меня. Посверкав глазами, с пару минут, вдруг улыбнулась, черты её лица поплыли и вот вам баба Яга в тылу врага.
— Яга, ты откуда?
— От верблюда. За вами.
— А почему мимо чуть не прошла?
— Следы путаю. Лавана, я их нашла. И где б вы думали? Быстро собирайтесь, и домой, думу думать будем. — Огляделась:- А тут миленько!
— Кого нашла?
— Предания. У оборотней.
— Скажи это часа два, три потерпеть может?
— Конечно, может. А, что так?
— Детей хочу навестить, с отцом познакомить. Пойдёшь с нами, только, если можно скажу, что ты их прабабка и тебе девяносто лет.
— Раз девяносто, то скажи. А, что так молодо выгляжу?
— Да не выглядишь ты на эти годы, по местному лет на шестьдесят, от силы на семьдесят.
Ягишна растеклась от удовольствия. В гостях у сына меня всё время не покидало навязчивое чувство, зря мы сюда пришли. Кружку чая не предложили, пройти и присесть на диван не пригласили. Когда захотела взять годовалого внука на руки, сноха сказала: «Своих детей чужим не даю». Такая обида захлестнула, просто ужас. Скомкав наше посещение, мы по-быстрому ушли. Как было стыдно перед отцом и бабкой не передать словами. За что она со мной так? Приняла её как дочь, её сына как внука, свадьбу справила, кольца обручальные купила, мебель и многое другое, помогала деньгами каждый месяц, подарки к праздникам дарила не за три рубля. А сын тоже хорош. Мать обидели, слово кровинка не вымолвила.
— Па, карточки верни в банк. Они детям не потребуются.
— Торопишься.
— Не думаю. Простите меня, я сама такой встречи не ожидала. Не поверите, к дочери идти боюсь.
— Не думаю, что всё так плохо. Давай пошепчу.
— А смысл? Любовь колдовская мне не нужна. Спасибо конечно, Яга. Прости.
На порог дочери, не знаю как другие, а я ступила с опаской. Дочь с внучкой бросились к нам на шеи, перетискали и обслюнявили чуть ли не с ног до головы, как два малюсеньких щеночка радовались и торопливо делились новостями. Вытрясая из нас все подробности о том мире, где мы обитаем. Здесь нам были искренне рады. С сожалением посидев чуть больше часа, вручив подарки, и порыдав друг у друга на плече, мы три старика ушли ко мне домой. Не хотелось не о чём думать, обида на сына всё сильнее грызла мне душу, свернувшись ядовитой змеёй на сердце.
— Пора. — Напомнил отец. Захватив сумку с подарками для Андрюшки и моих новых друзей, ушла навсегда из этого мира, а может, и нет. Сожаления не было, а что жалеть то, чего у меня, похоже, никогда и не было. Родной сын предал. Спросите, почему так расстроилась? Дочь-то вас любит. Любит, не спорю, но я её только воспитала, а он моя кровиночка. Родное бьёт больней.
Глава 10
Переместив нас в избушку на курьих ножках, Горыныч сразу развил бурную деятельность. Сначала послал моему бессмертному братцу магического вестника:
— Срочно неси свой костлявый зад к нам. Ищи нас у Яги. Надеюсь, твоим Кощеевым планам не помешали.
Берестяной голубок клюнул воздух кудрявым носом и, взмахнув белыми крыльями, рванул в небо. Проводив взглядом чудо-письмо, папа поторопил хозяйку с обедом, на что та сильно обиделась. Хлебосольная Яга и так, не успев зайти в хату, принялась гонять пушистиков, торопя их с трапезой. Котики старались, конечно, не без помощи хозяйственного домового, шустренько накрывали нам рыбный стол: тройная уха, свежий хлебушек, рыбные расстегаи и травяной взвар. Вкусненько. Я разбирала сумки, готовя подарки для вручения кисам, инопланетянину, Коше и хозяйке дома. Зелёненький первый раз, за всё время моего пребывания в гостях у бабки, не прятался за бабусю, а активно помогал накрывать стол к обеду, тёр полотенцем и так чистые тарелки и что-то в них разглядев, принимался мыть их в большой глиняной миске. Странный он, всё время молчит. Лично я ни разу его голоса не слышала, в мысли мои не лез — значит не телепат. Немой наверно. Меня слегка морозило и сильно хотелось кушать, неважно что, лишь бы много. А ещё внутри меня поселилась злодейка-тоска, кое-как запрятала её на самое дно, так ей хотелось слезами побрызгать. Кощеюшка, братик мой единственный, успел к обеду прилететь, даже фруктов из своего сада полную корзинку принёс. Обедали уже в большом кругу нашей странной семейки. После, под торжественное исполнение папой дам-дам-дадами, вручила сувениры. Это надо было видеть. Гордо приняв пакет с подарком, Баюн выпустил из лапы один коготок, аккуратно поддел краешек упаковки и как ножичком осторожно стал его вскрывать, заглянув вовнутрь, удивлённо мявкнул, и засунув повторно нос, зачавкал копчёной мойвочкой. Зато Яков просто вцепился в свой подарок когтями и стал его драть. Клочки упаковки летели во все стороны. Бедные сливочные сосиски, даже не поняли, что с ними случилось, как наш вегетарианец в себя их втянул. Домовой степенно принял подарок и скрылся за печкой, откуда через минуту раздалось: