— «Отче наш…»
Я верила всем сердцем, что боженька меня не оставит. Мы все уповаем на господа, когда надеяться больше не на кого, на войне атеистов нет. И он откликнулся лёгким дуновением ветерка:
— Жги их, дракон.
Что тут со мною стало. Вот ведь дура непутёвая! Нашла время паниковать. Да что же со мной происходит? Временами, кажется, что я не в себе. Всё просто, огонь можно погасить огнём, а снежинку испарю. Ещё мысль не успела сформироваться, как ударю со всей злости хвостом по земле, и во всё драконье горло проревела:
— Гритти, уводи всех.
Когда человек зол, про него говорят, что он пышет огнём, а я им просто поливала и деву ледяную, и смерч огненный. Оторвав хвост от земли, торнадо взметнулся вверх, и ушёл в сторону гор, покрытых снежными шапками. Приведение сделало «пшик» испаряясь, как капля воды под утюгом. Это была победа, я ликовала, звала всех, размахивая мамкиной сковородкой. Конечно уже как человек. Попробуйте представить дракона с детским песочным совочком в лапах по пол тонны каждая, и он прыгает. Представили? Вот и я о том же. Интересно, когда стала драконом, сковорода, где была, во что превращалась? Из разных мест робко стал выглядывать народ:
— А где дракон?
— Улетел.
— Ничего ни пойму. Дракон, дочка, где? Такой, с рогом, как у единорогов?
Вот и кухонная утварь нашлась, в рог превратилась. Не забыть бы в другой раз ещё что-нибудь прихватить. Глядишь, и рога поветвистее появятся. Подошёл весь помятый, с растрёпанной бородой глава совета гномов мастер Хртон.
— Мастер, а ледяная баба тебя не интересует? — Насупилась я.
— Она стаяла, только боюсь, опять вернётся. Сейчас лето, её время.
— А, что так? Расскажите.
— Погоди немного. Гномы, потери есть?
— Один.
— Кто? — Выпалил старейшина.
— Хтрыл, лавка у которого в конце проулка. Он первый удар на себя принял.
Все опустили головы, некоторые женщины заплакали в голос. Из кустов, домов и подвалов выбирались наши мужчины. Развернувшись к сгоревшим постройкам, всей толпой отправились к бывшему дому Хтрыла. Сам он лежал посередине дороги весь покрытый изморозью. Как занёс топор над головой, так и упал. Мой названый отец и старейшина, подойдя к нему, попробовали его поднять, но он раскалывался и таял под пальцами рук. Был человечек, стал ледяная скульптура. Гномы отступили.
— Что делать? Как отдать последние почести герою? Как развеять его прах над горами, если его нет, и не будет. — Закричал в отчаянии старейшина.
Из глаз, постаревшего в один миг, Хртона потекли горючие слёзы. Подойдя к очень расстроенному крёстному, вцепилась ему в руку:
— Отец, в чём проблема?
— Подгорный народ после смерти кремируют, прах семья или лучший друг рассеивает. Хтрыл глыба льда. Мы из огня пришли в него и уходим. Ты, дитя, это можешь понять?
— Не печальтесь. Под этим солнцем всё возможно. Пап, я помогу, честное слово. Верь и других попроси поверить мне.
Может что-то в голосе моём или взгляде проявилось, что он так долго, как показалось, смотрел мне в глаза, соглашаясь с чем-то внутри себя, кивнул головой и отвернулся незаметно утереть набежавшие слезинки.
— А сейчас расступитесь, как можно дальше.
Мастер Грендоль снова уставился на меня во все глаза, на минутку задумался, почесал подпаленную бороду и, махнув гномам рукой в сторону домов, оставшихся целыми, потопал с мужской половиной к обочине дороги. Народ последовал за ним. А что оставалось делать? Всё равно терять нечего, днём раньше, днём позже узнают. Приступим. Была, не была. Прикинув на глаз, хватит ли мне места, обернулась драконом. И вот уже наклоняюсь над замёрзшим телом, набираю полные лёгкие воздуху, и маленькой белой струйкой, с розовыми прожилками выпускаю огонёк, как учил мой родной папа-Змей Горыныч. Огонёк лизнул ледяного гнома раз, другой, зашипел, охватил всего Хтрыла и начал на нём выплясывать свой горячий цыганский танец. Поднявшийся клубами густой пар, сформировался в гнома, который поклонился на все четыре стороны света и прошептал довольно громко:
— Благодарю, повелитель, — и растаял в небесной вышине.
Усилила огонь до сине-красного цвета, миг, и на земле только пепельный контур остался от друга крёстного. Достав из штанин большой носовой платок, мастер Гриндоль горстями вместе с пылью стал собирать прах единственного своего друга Хтрыла и укладывать на вышитую топориками белоснежную тряпицу. Мне страшно захотелось чихнуть, сдержалась, а то развеялся бы Хтрыл раньше времени. Закончив, названный папа подошёл ко мне вместе с другими гномами и сдержано поклонился: