Пути отрезаны, так что больше я не собирался слушаться этого вожака. Я твердо решил покинуть стаю навсегда. У него своя жизнь, у меня своей нет, и точка.
Одной рукой он перехватил оба мои запястья и убрал их в сторону, другой наклонил мою голову так, чтобы ему была видна отвратительная рана. Луна сияла высоко, и сегодня не собиралась мне подыгрывать, полностью разоблачая мой страшный секрет. Как я ни рычал и ни вырывался, ничего не помогало.
Носом я уткнулся прямо в чужую грудь, с горечью вдохнув тяжелый мускус с примесью хвои и сильным запахом омеги.
Я затих, впервые находясь так близко к вожаку, и желая навсегда запомнить этот момент, этот аромат, пусть и оскверненный невидимым присутствием другого омеги. Больше я никогда не смогу приблизиться к Верну, зная, что не увижу ничего, кроме отвращения, на мужественном лице.
Тяжелый вздох запустил неизбежность.
- Отпусти. Я уйду, — сдерживая слезы из последних сил, потребовал я, все еще не в силах отпрянуть от сильной груди.
- Куда?
- Туда, откуда пришел. Здесь мне не место.
- Почему? — спокойно спросил меня Верн.
Я впился взглядом в его лицо, не веря, что он спрашивает об этом всерьез.
- Разве не ясно?
- Не совсем, — уперся упрямый волк.
- Не знал, что у оборотней могут быть проблемы со зрением, — не удержался я от грубости, невежливо напомнив, что он только что лично рассматривал причину.
Верн нехорошо нахмурился:
- А у некоторых с головой. Я же сказал тебе найти кого помоложе. Зачем ты выперся в круг? — кипятился он. — Еще молоко на губах не обсохло, а туда же.
От жестоких слов слезы подступили к глазам.
- Больше я не стану раздражать тебя своим присутствием. Отпусти, — я попытался встать, но альфа с легкостью удержал меня на месте.
- Нет. Натворил ты уже дел. Хватит. Полезай обратно.
- Кто ты такой, чтобы мне указывать? — глядел я исподлобья. — Я сказал, что ухожу. Ты мне больше не вожак.
- Говорю, обратно полезай, пока я тебя не отшлепал.
Снова это понукание, будто я ребенок.
- Нет, — рыкнул я в суровое лицо и впился в его пальцы, стараясь оторвать от себя.
- Что за непослушное дитя, — покачал головой Верн… и ловко уложил меня на живот поперек собственных ног.
- Отпусти меня! — шипя и барахтаясь, я не мог кричать громче, боясь, что разбужу названых родителей.
Верн прижал меня рукой, другой стащил штаны, оголяя ягодицы. Смутиться я не успел, сзади прилетел ощутимый шлепок.
Я дернулся, впился когтями в чужое бедро, но Верн словно и не заметил. Звонкие шлепки раздавались в ночной тиши. Не смея пикнуть, я сцепил зубы, пока горячие слезы обиды текли по щекам. Наконец он закончил с наказанием и натянул мои штаны на место.
Вожак позволил мне сесть, но его огромная ручища сжала запястье, не давая отпрянуть.
- Полезай обратно. — Я упрямо замотал головой. — Джайс, лезь в окно и ложись спать.
- Не полезу, — прогундосил я. От слез распух нос.
- Если не полезешь, то я сейчас пойду к Нурису, — кипятился Верн.
- Мне какое дело, — тише откликнулся я, подернув плечом.
- Ну если никакого, то я пошел. — И в подтверждение своих слов, он закопошился, поднимаясь.
- Стой! — вцепился я в его штаны. — А если полезу, не пойдешь?
- Если вернешься домой, не пойду.
Все еще пряча взгляд, я встал и отряхнулся. Как ни в чем не бывало, закинул котомку на плечо и полез назад в дом.
Оказавшись в комнате, я сел на пол. Задницу пекло, на месте оторванного уха неприятно простреливало, сердце саднило от отчаянья. За окном стояла тишина.
- Почему ты не уходишь?
- Не уверен, что ты сдержишь слово, — донеслось снаружи.
- Сдержу. Сегодня.
Оборотень так и не двинулся с места, продолжая нести караул под окном.
- Какая тебе вообще разница, уйду я или останусь?
Снаружи долго молчали. Я уже успел решить, что он и вовсе не собирается отвечать, когда низкий шепчущий бас прошелестел на ветру:
- К несчастью, на старости лет пес дерзнул позариться на мальчишку.
- Ты не старый. — Отозвался я, не сразу сообразив, о чем он говорит.
«Мне послышалось? Наверное, я неправильно его понял. Ведь он не мог… не обо мне же он говорит?»
Развернувшись к окну, я приподнялся, высунул голову наружу и свесил нос. Верн сидел на том же месте, подпирая спиной стену, и подставляя моему взгляду макушку.
- На какого мальчишку?
- На вредного несносного дерзкого мальчишку.
Отчаянное желание завилять хвостом от нервного возбуждения, заставило переминаться на коленях. Спросить хотелось так, что плыло в голове. Но как? Как задать вопрос? Как выглядит он — самый главный вопрос в моей жизни?
- А… — в голове плавилось от перенапряжения. Что спросить, чтобы понять наверняка. — Сколько у него ушей?
Верн тяжело вздохнул, глядя перед собой:
- С недавних пор одно.
Я так сильно вцепился в раму, что от боли свело пальцы. Я боялся вздохнуть, боялся шевельнуться. Вдруг сейчас он посмотрит на меня и скажет, что пошутил, а я…, а я ухо развесил.
- Чего затих? — может, нервничал не только я?
- Не верю.
- Сам не верю.
Мы ненадолго замолчали.
- Можно к тебе?
- Можно.
Я снова полез наружу, осторожно спрыгнув рядом с Верном. И замер в нерешительности.
- Иди сюда, — позвал он и раскрыл руки.
В этот момент мне показалось, что передо мной распахнулись врата в Вечные леса. Захотелось обернуться волчонком и припасть на передние лапы, открыто заглядывая альфе в глаза, к счастью, позора удалось избежать — я вовремя вспомнил, что стою на двух ногах…
- Передумал? — сверкнули два огонька в темноте, пока я мешкал.
Стоило прийти в себя — и я юркнул в объятья. Альфа помог мне усесться правым боком, чтобы не зацепить рану. Я прильнул к широкой груди и притих, все еще не веря, что любимое сердце стучит под ухом, сильные руки, на которые я облизывался так долго, окутывают уютным теплом, запах обволакивает с ног до головы.
- У тебя сейчас сердце выскочит, — заметил Верн, пристроившись подбородком на мою голову.
- Так бывает, если мечты сбываются.
В тиши деловито стрекотали насекомые. Где-то недалеко рыскала белка, глухо ухал филин. Меня чмокнули в макушку, и стало так хорошо, что захотелось остановить время.
- Почему сейчас? - Тот, кто боится жалости меня поймет. Не желаю мучить Верна, если он решил быть со мной, чувствуя собственную вину за случившееся.
- Потому что ты глупый омега и ловить тебя по всем окрестным лесам я не хочу. Вдруг что-то случится, а я не успею.
- Выпусти меня, — насупился я. Но руки сжались сильнее.
- Ты понравился мне сразу, стоило учуять сладкий запах меда и акации в цвету, — я застыл. — Но между нами огромная разница лет, и кидаться на волчонка я не собирался. Я вожак, и подаю всем оборотням пример. К тому же, я так давно один, что просто не представляю кого-то рядом с собой.
- Тогда почему?
Верн завозился, утыкаясь носом в мои волосы.
- Видел бы ты себя на Второй луне — почти нагой, взволнованный, смущенный, такой нерешительный. Пришлось прикусить язык, чтобы запах собственной крови привел меня в чувство. А затем я обозлился на то, что ты так легко отступился от меня. Под боком на работе, один дома, даже в течку один. Я привык считать тебя своим и не думал, что делаю что-то неверно, не видел необходимости менять привычный ход вещей. Весь мой и так. Но когда увидел, что ты решился выбрать себе пару на празднике, почувствовал что-то сродни предательству. А ведь ты мне ничего не должен и ничего не обещал… Мне даже в голову не могло прийти, что тебе взбредёт биться в круге! ..
В том, что случилось, виноват я. Когда Нурис вцепился в тебя зубами, чувствовал, что готов порвать его на части. Оказалось, я давно решил, что кроме меня у тебя никого не будет. Только все не отдавал себе в этом отчета, не решался признаться. Старый дурак, отдыхал, как собака на сене. Ни тебе, ни себе, никому. Видишь, какой я на самом деле. Наверняка, ты был обо мне лучшего мнения…