Некоторые охотники, например дядя Руби, уже хотели возразить мыслям Жона на экране, как он пояснил свою мысль.
«Защитники человечества, они рискуют своим здоровьем и жизнью только для того, чтобы однажды стать убийцами людей или же быть выкинутыми на обочину истории. Мир, где не будет Гримм, не нуждается в охотниках. Мир без войн не нуждается в солдатах», — картина снова сменилась, показывая юного Арка со стороны. Он скривил губы в ухмылке. — «А родители беспокоятся о каких-то Гримм. Знали бы они, о чем я думаю».
— И не пустили бы тебя ни в какую Академию, — буркнул Николас.
— Мы уже проходили это, отец, — Жон покачал головой. Все его родственники отрицательно относились к его желанию стать охотником. И после таких откровений их отношение стало только хуже. — Семнадцать лет — это возраст, когда я уже имею право сам решать за себя.
— Ты был таким же, Ник, — хмыкнул Джозеф Арк. — И я был таким. Все Арки такие.
За этими мыслями Жона дневное светило окончательно поднялось над горизонтом, осветив дом семейства Арк и юношу, стоящего у окна. Глаза с узким зрачком спокойно смотрели прямо на свет без какого-либо дискомфорта. Хмыкнув Жон вдруг начал напевать себе под нос:
Я многое видел и думал, что знаю, как жить.
Но мне объяснили: не тем я молился Богам.
Я должен был жизнь на добро и любовь положить,
А я разменял на отмщенье врагам.
«Воздастся врагам», мне сказали. «Не ты, так другой
Над ними свершит приговор справедливой судьбы.
А ты бы кому-то помог распроститься с тоской,
Надежду узреть и о горе навеки забыть».
«Ты грешен», сказали, «ты книг золотых не читал.
Ты только сражаться науку одну превзошел.
Когда воцарится на этой земле Доброта,
Такие, как ты, не воссядут за праздничный стол».
«Чем Зло сокрушать», мне сказали, «ты лучше беречь
Свободы и правды крупицы в душе научись…»
Но те, на кого поднимал, я свой мстительный меч,
Уже не загубят ничью беззащитную жизнь.
И я буду издали смотреть на пир мудрецов.
Мир праведных душ, не замаранных чёрной виной.
И тем буду счастлив, поскольку, в конце-то концов,
Туда соберутся однажды спасённые мной.
— В конце концов, не за пиры и славу я собираюсь воевать, — хмыкнул Жон, чувствовал он себя при этом идиотом, и радуясь, что его никто не слышит и не видит.
Настоящий Жон в этот момент только повторил хмык своего двойника на экране. Пел он, конечно, так себе, но он никого и не приглашал послушать это пение.
— Диагноз ясен, — покивал Торчвик. — У вас героизм головного, спинного и даже костного мозга.
Джин остановила трансляцию, предвкушая исполнение своей задумки. Главное чуть подтолкнуть разговор в нужную сторону или просто подождать, пока он сам туда свернёт.
— Спасибо, — кивнул Жон, приняв подобные слова как похвалу.
— Заткнись, Роман, — шикнул на преступника Айронвуд. — Тебе не понять, что такое самопожертвование и самоотверженность.
— Подозреваю, что они находятся в словаре где-то недалеко от самопрезентации и самореализации, — хмыкнул вор и модник. — Два моих самых любимых слова, кстати.
— Но… — Руби была готова расплакаться. — Но ведь это не правда! Не может быть так.
— Ну-ну, цветочек, — её отец похлопал девушку по плечу. — Всё это просто…
— Просто правда, — перебила его Джин. — Или вы думаете почему вас здесь собрали?
— Жон убил Королеву Гримм, и все Гримм исчезли, — заметил Рен.
— Верно, и что, по-вашему, произошло после? — Джин покивала головой.
— Наступил мир? — предположила мама Блейк, но, когда на её вопрос никто не ответил, она уточнила. — Хотя бы лет на десять?
— Ну в одном из вариантов, — Джин хмыкнула. Все зрители переглянулись между собой.
— Что ты имеешь ввиду? — Озпин нахмурился. — Нам удастся только отложить катастрофу или в принципе избежать войны на уничтожение?
— Война случится в любом случае, даже если Гримм никуда не исчезнут, — Джин помахала рукой перед собой, как будто отгоняя мошкару. — Вся эта напряженность вокруг Белого Клыка и Компании Шни. Разгул преступности, коррумпированность чиновников, плюс ваши игры в героев и злодеев. Рано или поздно это вырвется наружу. Исчезновение Гримм как сдерживающего фактора просто подстегнет и ускорит процессы.