Если вам кажется, что дела пошли лучше, хорошенько оглянитесь вокруг – возможно, вы чего-то не заметили…
В самые тяжкие минуты жизни Оттобальт наведывался в портретную галерею замка и искал поддержки и утешения у венценосных предков. Разглядывая их свирепые и торжественные физиономии, он вспоминал, в какие передряги попадали его родственнички, и на душе обычно становилось полегче. Но на сей раз даже этот испытанный способ подвел уппертальского владыку, отчего он немного растерялся.
Настроение у него было подавленное, как и всегда, когда король занимался напряженной умственной деятельностью.
В данный момент он отчаянно пытался сообразить, в какую авантюру дал себя втянуть неугомонному магу, а также какими последствиями она чревата как для всего королевства, так и для его персоны лично.
Первая паника, вызванная сообщением о приближении дражайшей родственницы, немного улеглась, и Оттобальт обрел способность рассуждать более спокойно. Из рассуждений явственно вытекало, что он выскочил из огня да в полымя, а обвинить в этом некого, потому что никто его за бороду не тянул и нечто особенное магу заказывал он лично. Маг, справедливости ради нужно заметить, предлагал что-нибудь попроще. Отдельные заклинания королю даже очень понравились, жаль, что против тети они не действуют. Как там это звучало? Король наморщил лоб: «сорок четвертый просит посадки»? И вполне даже прилично, без ругательств и непристойных слов. Так нет же, потянуло дурака этакого на драконов, как беременную на солененькие спинамские дзундульчики.
Драконов в Вольхолле не любили.
Во-первых, по вине этих злобных и коварных тварей многие граждане оставались без работы. Будучи прекрасными специалистами в разных областях, драконы нередко подряжались на выполнение каких-нибудь необременительных заданий, при этом брали меньше, чем люди, а работу выполняли быстрее, не говоря уже о том, что и не в пример качественнее.
Так, вредные и злопакостные хаббсы переманивали драконов к себе на службу в качестве охранников. Вообще, специалистов этой профессии поставлял как раз Упперталь, а также два других государства – Сипо и Хаарб. Однако содержать двух драконов казне было значительно дешевле, чем отряд из ста наемников, а результат если и менялся, то в лучшую сторону. Не говоря уже о том, что драконы не имели скверной привычки напиваться до зеленых чертиков в глазах и в пьяном виде приставать к дамам на улицах и в подворотнях.
Во-вторых, по вине драконов погибло несметное количество воинов. Зачем далеко ходить за примером, если сам Оттобальт осиротел именно по этой причине? Его отец, славный король Отфрид, старший брат Хеннерта, отправился как-то сражаться с коварным и злобным чудовищем – драконом по национальности, – по слухам обитавшим где-то недалеко от Дарта. Для поднятия боевого духа он прежде завернул к виночерпию и нализался до положения риз, после чего перепутал входную дверь с окном и, как водится, разбился насмерть.
Одним словом, житья от драконов не было.
В-третьих, драконы обо всем на свете имели свое собственное мнение, что было бы еще полбеды. Но грандиозные размеры позволяли им придерживаться этого мнения в любых ситуациях и даже отстаивать его, если придется. И что ужасно – это не их проблема.
«Да-а, – думал король, – мне бы такие зубы и такой живой вес, я бы тоже по всякому поводу имел собственное мнение. Скажем, не желаю видеть тетю – и тетя не приезжает. Скорее всего. Наверное…»
Придворный лекарь Мублап на цыпочках двигался извилистыми коридорами замка в надежде НЕ ОТЫСКАТЬ своего венценосного пациента.
Сегодня утром его разбудили ни свет ни заря и вызвали пред светлые очи первого министра Мароны. Министр выглядел озабоченным, злым и к задушевной беседе не располагал. Впрочем, Мублап нисколько этому не удивился: в Дарте все от мала до велика старались морально подготовиться к высочайшему визиту королевы-тети Гедвиги, в связи с чем заранее убеждали себя, что все к худшему в этом паршивейшем из миров. А тетя и варвары – это вообще цветочки.
Получалось неубедительно.
– У нас проблема, – процедил Марона сквозь зубы. – Варвары подошли к стенам Дарта, а его величество разбит и подавлен, потому совершенно отказывается оказывать им сопротивление. Он, видите ли, надеется, что они возьмут нас в плен и уволокут за далекие моря и высокие горы, в дремучие Швицкие леса. Как в сказке про доверчивого жильцутрика и хитрую синарулю.
– Зачем? – побелел лекарь.
– Это я вас хочу спросить: зачем? – запыхтел Марона.
Он был толстенький, лысенький и вообще-то очень симпатичный человек. В нормальные дни его кругленькие хомячьи щечки всегда были покрыты нежным румянцем, с уст не сходила приветливая улыбка, и у него далее были очаровательные ямочки на щеках. Однако сегодня он больше напоминал сердитую тыкву.
– Я именно вас, Мублап, и хочу спросить, как может статься, чтобы владыка богатой и процветающей страны был готов отказаться от благополучия, пожертвовать и собой, и подданными, и даже проиграть войну? Вы представляете себе, что Оттобальт Победоносный лично выносит на подушечке ключи от замка и вручает их какому-нибудь Лысому Орлу?
– В принципе да, – почесал нос лекарь. – В моей богатой практике я сталкивался и не с такими прискорбными случаями. Один мой пациент, как сейчас помню, в припадке отчаяния лично перевозил тещу в свой дом на постоянное жительство. Своими руками паковал старые тещины тапочки и даже чесал за ухом дряхлого блохастого хузиняпсу.
– Кошмар! – ужаснулся первый министр.
– Увы, это правда.
– Неужели нас ожидает нечто подобное?
– И такое возможно, господин министр.
– Вы можете предложить радикальное решение?
– Как знать? – пожал плечами Мублап. – В принципе нерешаемых проблем и неизлечимых болезней в природе не существует. Просто мы не знаем, как их решать и как лечить.
– Утешили, – набычился первый министр.
– Я говорю прописные истины.
– А вы не прописные истины изрекайте, а пропишите лучше нашему обожаемому королю какого-нибудь скипидару, чтобы у него – да простит меня Всевысокий Душара – мозги на место въехали. А то складывается впечатление, что у его величества башню сорвало.
– Эх, жаль, его величество никогда не читал Фрейда, – вздохнул Мублап.
– А это кто? – насторожился Марона.
– Понятия не имею. Но когда я учился в Шеттском университете, наш профессор медицины всегда говорил: «Жаль, ребята, мы не читали Фрейда. В этом корень всех зол».
– И нет никакой надежды отыскать и изучить труды этого вашего Фрейда?
– Нет. Никто в Вольхолле никогда не видел ни единой строчки, написанной им.
– Так, может, он и не писал ничего?
– Вполне возможно. О нем известно только, что он был зигмундом.
– Кем-кем?
– Зигмундом, господин министр.
– И о чем это говорит?
– Это тоже тайна. Но старым исследователям сие знание внушало большие надежды.
– Так, к Душаре вашего сомнительного зигмунда. Делайте что-нибудь!
– Что?
– Не знаю. Меня держат на службе, чтобы я придумал, кого назначить ответственным за решение определенной задачи, а вас – дабы вправлять королю мозги в подобных случаях. Дайте ему успокоительного, или взбодрительного, или слабительного, на худой конец. Но чтобы его величество наконец осознал, что варвары – это не малина с медом, и согласился с оружием в руках отстаивать уппертальские идеалы и уппертальский образ жизни!
– Понятно, – покорно сказал лекарь. – А вы, господин министр, даже не подозреваете, отчего на сей раз король так болезненно воспринял приезд тети? Ведь прежде все проходило значительно легче.
– Догадываюсь – Марона даже зажмурился от ужаса. – Последние вести от тети могут поколебать кого угодно. Она стала магистром рыцарского ордена и Нучипельской Девой.
– Что?
– Вот-вот.
И первый министр пустился в пространные объяснения.
Во дни, когда королева-тетя Гедвига не пеклась о благе своего возлюбленного племянника и отдыхала душой и телом от трудов праведных, она колесила по стране в поисках кого-то или чего-то, нуждающегося в ее немедленном вмешательстве. Ибо венценосная тетя полагала лучшим отдыхом смену занятий.