Чуть далее, левее от соусницы с шеттским пряным соусом, ждал своей участи горячий суп из свиных хвостиков и ушек. Король поглядывал на ароматное блюдо заинтересованными глазами и понемногу начинал ощущать вкус к жизни. Как раз в тот благостный миг, когда Оттобальт окончательно уверовал в свою счастливую звезду и был готов с уверенностью посмотреть в будущее, когда он уже твердою рукою придвинул к себе глубокую тарелку с супом и вооружился ложкой, – в окно врезался увесистый камень.
Нанеся сокрушительный ущерб цветному стеклу в высоком стрельчатом окне, сие метательное орудие со звоном плюхнулось в тарелку, окатив его опечаленное величество горячей жирной жидкостью.
– А-ах! – высказался король.
Реакции не последовало.
Это окончательно подкосило Оттобальта, и он принял все меры к тому, чтобы быть услышанным. Его величество топал ногами, пинал безответный стол, на котором звенела и громыхала посуда, одной рукой бил в золотой гонг, второй – отчаянно вращал трещотку и при всем этом вопил так, что с потолка сыпалась штукатурка.
Корона, которая всегда слетала в роковые минуты, грохнулась на пол и на сей раз.
– Сереион! Сереион!!! Черт побери! Немедленно найди и приведи ко мне Мулкебу!
Верный гвардеец возник в дверном проеме, словно привидение:
– Слушаюсь, ваше величество.
Мулкеба, как уже упоминалось, особой скоростью передвижения по пересеченной местности, коей являлся замковый двор, никогда не отличался. К тому времени, когда он был доставлен в покои короля, Оттобальт уже успел несколько успокоиться и натянуть капризный венец на правое ухо.
Завидев мага, он потыкал ложкой в тарелку с несъеденным супом, пытаясь привлечь внимание Мулкебы к ее содержимому:
– Что это такое, Мулкеба? Я спрашиваю, что это такое?!
Маг проявил чудеса сообразительности:
– Камень, ваше величество. Возможно, из пращи, ваше величество.
– Болван! Я и сам вижу, что это не фрикаделька! Я спрашиваю, когда это кончится?! Сколько я еще должен это терпеть?!
– Но, ваше величество, осада – дело весьма серьезное, так сказать мероприятие несколько затяжного характера. Мы стараемся, делаем все, что в наших силах, чтобы подманить варваров поближе. Будем считать, что страдания вашего величества – это достойный и внушительный вклад в копилку этих стараний.
– Кстати, о наших силах. Где то, что ты обещал еще в прошлый вторник? Сереион, – повернулся к гвардейцу, – ты свободен, можешь идти.
– Видите ли, ваше просвещенное величество, – загадочно улыбнулся чародей, – как я уже вам говорил, хранение литературы стратегического характера – дело очень тонкое, требующее внимательного и серьезного отношения…
Король хватил по столу кулаком с такой силой, что корона перепрыгнула с правого уха на левое:
– Хватит! Твоими проектами новой библиотеки с апартаментами для хранителя и встроенной кухней я сыт по горло! Ты не получишь из казны ни одного тулона на постройку храма знаний, не говоря уже о книгохранилище, пока я не увижу твоих обещаний в действии!
– Ваше справедливое величество! – запротестовал маг. – Страницы Книги Заклинаний, том третий, раздел восьмой, сильно истлели от сырости и немного поедены крысами. Я призвал железного дракона, полагаясь на собственные знания и догадки.
– Догадки, загадки, разгадки… – капризно протянул Оттобальт. – Я устал, я хочу на любимую охоту. Я соскучился по езде верхом. В конце концов, король имеет право гоняться за своими оленями, когда ему хочется, а не когда позволят какие-то варвары! Мулкеба! – В его голосе зазвучали романтические нотки. – Ты хоть понимаешь, что такое настоящая охота? Ты представляешь, когда трубит рог, собаки лают… А, что ты там понимаешь. Охотничий сезон заканчивается, а я сижу в замке, словно фазан в курятнике. Короче! Чтоб к концу недели твой… Как там его?..
– Железный дракон, ваше величество.
– Да, правильно. Ну, в общем, делай свое дело побыстрее, не то… не то я прикажу тебя повесить. Нет, отрубить голову. Нет, четвертовать, то есть колесовать… или как там его?.. Ну это… Что делают обычно с вами, магами?
– Жгут на костре, ваше добросердечное величество.
– Да! Правильно, сжечь на костре. Все, иди и, как говорится, без дракона не возвращайся!
Еще какая-то глава
Вы убережете себя от множества ненужных хлопот, если сожжете мосты сразу, как подойдете к ним.
– Вот так подарок! Клаус, остановись, надо осмотреться.
Строение, просто обязанное быть мостом, вынырнуло из густых зарослей совершенно неожиданно. Это приятно поразило Дитриха и заставило его думать о том, что Фортуна наконец-то повернулась к ним хотя бы в профиль. После столкновения с бронированной зверушкой, которая у русских замещала вакантную должность жабки, мысль о том, чтобы переправляться вброд, с каждым часом казалась все менее привлекательной.
Он выпрямился в башне и стал придирчиво изучать открывшийся пейзаж.
– Видно что-нибудь, герр майор? – раздался в наушниках нетерпеливый голос Клауса.
– Подожди, Клаус, подожди. Сам пока не пойму.
Ганс, бдивший в прицел пушки, поделился сомнениями:
– Не нравится мне этот мост, господин майор. Лучше бы нам сюда не соваться: как-то слишком тихо и спокойно. Не люблю идиллий.
Дитриха передернуло.
– Самое интересное, – заметил Клаус, – что раз тут мост, то выше по берегу, очевидно, проходит дорога. А мы, как идиоты, продирались через заросли.
– Положим, – пробормотал Генрих себе под нос, – как идиоты мы не только через заросли пробирались, но и все остальное делали.
– Пусть идиоты, зато живые, – возразил Вальтер. – А на дороге могли нарваться на патруль или мины.
– Я готов идти в разведку, – молодцевато сообщил Клаус.
– Какую разведку?
– В ту, которую мы произведем прежде, чем атакуем этот чертов мост.
– В том-то и дело, что атаковать нам его никак нельзя, иначе до утра не доберемся на ту сторону. К этому мосту нужно относиться нежно и трепетно, как к собственной… гхм! – подавился он словом, – к самой нежной и чувствительной части себя
Вальтер возмутился
– А что же нам тогда остается вынырнуть из кустов и доверчиво спросить охрану, как проехать к мавзолею Ленина?
– Вальтер, не стоит горячиться. Кажется, этот мост ведет не совсем к Ленину.
– Жаль, – огрызнулся Треттау. – А я так мечтал посетить мавзолей. Буквально ради него приехал на восточный фронт.
– Возьмем Москву, въедем на танке на Красную площадь, и посмотришь на вечно живого Ильича, – утешил его Дитрих.
Клаус хмыкнул и спросил наивным-наивным голосом:
– А правда, господин майор, что Гитлеру после смерти тоже возведут мавзолей?
– Не знаю, Клаус, – осторожно ответил Морунген. – Фюрер буквально бессмертен, зачем ему мавзолей?
– А разве при жизни мавзолей не может пригодиться? – внезапно заинтересовался Генрих.
Когда экипаж начинал обсуждать персону фюрера или политику фатерлянда, Дитрих фон Морунген становился другим человеком и терял способность рассуждать хладнокровно и здраво. Темы эти были ему категорически неприятны, а заявить об этом вслух смело и нелицеприятно не было никакой возможности, особенно же теперь, когда дела и так обстояли из рук вон плохо. За утерю контроля над ситуацией, за то, что на ровном месте потеряли Белохатки и заблудились в трех соснах (пусть и не в трех, но все равно!), за самоуправство, проявленное с жестокого похмелья, и ввязывание в страшную авантюру с атакой высоты 6 по головке его явно не погладят. А если ко всем этим несчастьям ему припишут еще и несогласие с политикой партии и злопыхательство в адрес фюрера – тогда будет покончено не только с блестящей карьерой, но и с самим бароном фон Морунгеном. И он жестко пресек разговор:
– Генрих! Что за бред? Пора бы тебе выучить, что мавзолей – это усыпальница, а не долговременная огневая точка.
Генрих ничего не ответил драгоценному командиру, но по сердитому горловому бульканью, раздававшемуся в наушниках, стало ясно, что он не на шутку обиделся.