— Да, — ответила я неуверенно. — Конечно, так. И что это все значит… для… ну вот для этого все, что было в шкафу?
— Только то, что теперь мой черед задавать вопрос.
Одну руку он все еще держал на моем бедре. Я ловила на себе удивленный взгляд стюардессы, той самой, которая приносила ему чай с голливудской улыбкой в тридцать два зуба.
— Подожди минутку. Если ты так боишься сплетен, то разве то, что ты сейчас делаешь, уже недостаточно?
Я показала глазами на его руку.
Он кивнул с серьезным видом.
— Более чем достаточно.
— Но ты руку все равно не убираешь.
— Я уже говорил, что не железный.
— Это что значит, скажи мне, пожалуйста? Потому что я уже напридумывала себе…
Он притянул меня к себе, обняв за плечи. Не сдержался, провел языком по мочке уха. И прошептал тихо:
— Мне тоже было мало.
Боже, что со мной было после этих слов. Вы не представляете. Сердце так забилось, а в ушах так зашумело, что я кажется, могла кончить прямо там только от того удовольствия, которое испытала после этих слов.
— Не забывай дышать, — прошептал Алекс и отстранился.
Тело заныло. Я подалась за ним, но потом остановилась. Это стоило неимоверных усилий.
Итак. Он меня хочет.
Фанфары, салют и всем, кто дошел до этих строк, шаманского за мой счет.
— Могу я задавать свой вопрос? — спросил Алекс.
Я кивнула. Я дышала так, словно пробежала марафон.
Как ему удается быть таким собранным и отстраненным, ведь… я до боли скосила глаза вправо. Ага! У кого-то опять стоит. Стоит на меня! Он хочет меня! А-а-а-а!
— Тебе не холодно?
— Чего?!
Он смотрел на меня, как удав на кролика.
— Может быть, ты хочешь взять плед, приглушить свет и поспать немного?
Я моргнула.
Переварила. Изучила местность. Если укрыться пледом, приглушить свет над нашими сидениями, закрыть шторкой иллюминатор, то да, никто почти ничего не увидит. Почти ничего. Но им хватит даже малейшего намека, чтобы понять, что происходит.
— Ты уверен? — прошептала я.
Он кивнул.
— Да, что-то я замерзла, — отозвалась я чересчур громко. И вдобавок зевнула.
Я потянулась к иллюминатору, пока Алекс укладывал подушки так, чтобы было удобно. Моя голова оказалась на его плече и до самого подбородка он укрыл меня пледом. При этом его левая рука оказалась под моей грудью, на животе и угадайте чего касались пальцы?
Я пыталась усмирить дыхание, но куда там.
Поэтому попыталась себя успокоить. А для этого задала свой вопрос.
— И часто ты такое проделываешь с женщинами в самолете?
Вы знаете, помогло. На меня как будто ушат холодной воды вылили. То есть не знаю, что я там придумала после его слов — хотя знаю, на моем месте каждая придумала бы примерно тоже самое, — но после этих слов я четко поняла, что брак хоть и не всамделишный, но я в его руках была не первая женщина, с которой он вот так расслаблялся.
Задевало ли меня это?
Пока он не расстегнул пуговицу на моих джинсах, задевало. А потом все мои мысли сосредоточились на том, чтобы не застонать в полный голос. Он провел пальцами сверху вниз, и я выгнулась, раздвинув ноги шире.
К черту все! Конечно, у него были женщины. И еще буду, наверняка. Но сейчас он хочет меня. У нас все равно ничего не выйдет, но мне и этого хватит, чтобы вспоминать всю свою жизнь!
О да. Даже левой рукой он справлялся умело.
— Я амбидекстер, — прошептал он мне на правое ухо.
Это, черт возьми, что значит? Говорить и спрашивать я не могла.
Он перебирал и поглаживал, аккуратно и медленно, чтобы не выдать себя резким движением. Он поглаживал меня одними только подушечками пальцев, и я все шире расставляла ноги. Я хотела его, боже, как я бесстыдно его хотела. Если бы он задрал мои ноги и отымел меня прямо там на глазах у всего салона, я и тогда была бы не против.
— Как я хочу сделать это губами… Языком. Чем там еще я могу это сделать по твоему воображаемому договору?
— Вибратором, — простонала я.
Он коснулся особо чувствительной точки, и меня прошила дрожь. Я вдруг сообразила, как будет удобней, сбросила обувь и села по-турецки, предоставив ему полную свободу действий.
Он застонал мне в шею, когда я полностью перед ним раскрылась.
— Вот бы это увидеть… Не могу больше.