— И что с того?
— Следовательно, на борту нет никого, кто пользовался бы твоим личным жаргоном.
— И потому ты решил, что я шпион?
Гарсия покачал головой.
— Я никогда не считал тебя шпионом. — Он нахмурился. — Извини. Наверно, я смог бы предотвратить эту твою несчастную стычку с Лесом. Но я все время был уверен, что ты не шпион.
— Откуда такая уверенность?
— Твоя ирония неуместна. — Гарсия поколебался. — К тому же — моя жена, — это двоюродная сестра коммандера Гедсена с «Дельфина». На Геда огромное впечатление произвел один парень по прозвищу Долговязый Джон Рэмси из ПсиБю, который вытащил их из больших неприятностей, когда у них накрылась кислородная система. Он рассказывал, что этот Рэмси на ходу сымпровизировал «вампиры» и проделал эффектные штучки с ангидразой, о чем не писалось в книжках. Он считал, что этот Рэмси спас им всем жизнь. — И отсюда ты решил, что я тот самый Рэмси?
— Гед был чертовски поражен этим Долговязым Джоном Рэмси, кроме одного: он говорил, что рыжий сукин сын действовал всем на нервы своим всезнайством.
— Но в мире полно рыжих… — А как же! — Гарсия покачал головой. — Ты из ПсиБю. И только две вещи на нашей плавучей канализационной трубе интересуют тебя больше всего остального: капитан и черная коробка в твоей каюте. Потому-то я и вскрыл ее.
Рэмси через силу пытался оставаться бесстрастным.
— И?
На лице Гарсии появилась таинственная усмешка. — Там было отдельное записывающее устройство, сопряженное с таймером. Я скопировал четыре из твоих лент и проверил назад по времени, что мы тогда делали.
— И что это тебе показало?
— Когда капитан спал, линии на твоих графиках выравнивались. И это каждый раз.
Рэмси вздрогнул, но не сказал ни слова.
— Но мне надо было главное, основное доказательство. Дважды, когда капитан калечился — когда его ударило током, и когда он счесал кожу на лодыжке — я заметил точное время. Так вот, именно в эти моменты линии графиков на твоих лентах зашкаливали.
Рэмси про себя промотал ленты назад; теперь его тогдашние недоумения объяснились.
— Умно.
— Спасибо, старик. Я тоже так о себе подумал.
— И что это доказывает?
Гарсия поднял брови.
— Это доказывает, что ты записываешь какие-то внутренние реакции капитана. А только одну разновидность парней интересует, что тикает в человеке.
— Ну?
— И это элементарно приписывает тебя к головокопателям.
Рэмси улыбнулся, пусть и невольно. «Ну вот, меня и умыли, — подумал он.
— Хорошо еще, что я в приличной компании».
— Не думаю, что буду тебя выдавать, — сказал Гарсия. — Представление еще до конца не выдохлось. Мне следует помнить, что надо благодарить ПсиБю за одно из самых увлекательных путешествий в своей жизни. — Мне кажется, что ты хочешь вмешаться в действие. — Боже упаси, нет! У меня всегда имеется своя роль. Но одно, старик, я должен сказать. Не стоит подцеплять нашего Сэвви Спарроу на крючок. — Не понял?
— Это он режиссер всего спектакля. Знаешь ты это или нет, но это он следит за ходом сценария.
Рэмси подавил неприятное чувство беспокойства.
— И поэтому ты не хочешь меня выдавать?
— Естественно, ты правильно все понял. — В голосе Гарсии появились низкие, звенящие злостью нотки. — А теперь делай мне следующий укол и уматывай к чертовой бабушке! Меня уже начинает доставать твое чувство превосходства.
Рэмси почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо. Он пару раз глубоко вздохнул и встал на ноги.
Гарсия делано перевернулся на живот и прохрипел, прижав губы к подушке:
— На этот раз, старик, в левую ягодицу. Только не разряди на мне свою злость.
Рэмси прошел к шкафчику с препаратами, вернулся со шприцом и сделал укол.
— Совсем не больно, — удивился Гарсия. — У тебя железные нервы.
Рэмси прошел к кровати, положив шприцы на место.
— Так какое чувство превосходства? — требовательно спросил он.
Гарсия перекатился на спину, скорчил гримасу, и сказал:
— Я не имею в виду, что тебе не нравится Лес или я, но, ради Бога, жизнью своей ты обязан… — Хватит! — прорычал Рэмси. — Ты говорил здесь о превосходстве. Любой придурок будет говорить тут о превосходстве… — Ну ты и сказанул. У всех нас есть свои маленькие недостатки. В том числе и у юного энсина… — Ты имел в виду нечто другое, — нахмурился Рэмси. — Да, имел, — согласно кивнул Гарсия. — Скорее всего, ты просто хотел стать в нашей банде своим. Вопреки… — он замолк. — Вопреки чему?
— Своей второй работе.
— Может и потому… — ответил Рэмси.
Гарсия отмахнулся.
— Я никогда над этим не задумывался. Но в этом есть смысл. Вы, психмены, должны быть чертовски одинокими. Все ваши приятели — не по профессии — всегда настороже, чтобы не попасться к вам же в когти. Рэмси сунул руки в карманы брюк.
— С чего это такое плохое мнение о психологах?
— Наблюдал за вашими операциями, док.
Рэмси фыркнул.
— Ты же никогда не видел, как я провожу операции. — Он подвинул стул к кровати Гарсии и уселся. — Ты хотел поговорить серьезно. Гарсия приподнялся на локте.
— Смотри, старина, я действительно… — Твоя тайна вышла наружу, — сказал Рэмси.
Гарсия побледнел.
— Что… ты… имеешь… в виду?
— Сейчас ты ведешь себя и действуешь, как человек под страхом лишения жизни, более ужасным, чем даже страх перед смертью. Ты пытаешься изобразить из себя жертву, как будто тебя собираются наказывать… — Рэмси замолк и пристально поглядел на Гарсию.
— Ну?
— До этого я как-то не обращал на это внимания. Джо, ты связан каким-то образом со смертью лейтенанта из Безопасности? Гарсия упал на подушку.
— Нет.
— И даже косвенно?
— Я ничего не знал о нем, пока мы не нашли тело. Рэмси уже собрался кивнуть, но тут к нему пришла мысль: «Погоди, ведь это не прямой ответ. Это только увертка, отговорка, похожая на ответ». Он сказал:
— Ты предпочитаешь лгать косвенным образом?
Гарсия уставился в потолок, губы сомкнулись в твердую линию.