Старший помощник склонился над экраном.
— Она здесь недалеко. Можешь подобраться к ней под сломанным манипулятором.
— Ширина зазора?
— Около шести дюймов. Не больше. И там зеркало под неудачным углом.
— Продолжим внутри. У нас это получится, — сказал Спарроу, повернулся, открыл закрывающий коридор люк и включил лампу на шлеме.
— Джо, оставайся снаружи, пока я не позову.
Капитан просунул руку в тоннель и, нащупав выключатель системы фильтрации, включил систему. Вставив шланг костюма в патрон, он проверил состояние воздуха.
— Я буду следить за временем, — сказал Гарсия. — А Лес пусть отслеживает радиационный фон.
— Я сообщу о достижении ограничения по времени пребывания в радиоактивной зоне, — вмешался Боннетт, слышавший их разговор по внутренней связи.
Командир подкрутил шкалу и, вставив компенсатор, проверил блок.
— Я спускаюсь, — сказал Спарроу. Он нагнулся и скользнул в коридор.
— Когда доберусь до блока ручного управления, начну комментировать по ходу дела. Лес, все записывай на ленту. На базе потребуют детальный отчет.
— Не спеши и не волнуйся, командир, — напутствовал Боннетт.
— Джо, закрой за мной дверь правого тоннеля. Если базовые блоки завалятся направо, я могу разбить вдребезги концевую заглушку. Тогда здесь станет жарковато.
— Есть.
По слабому удару за спиной и ощущению изменения давления Спарроу понял, что Гарсия выполнил приказ. Чувство изолированности жестким обручем сжало голову. Пот покатился по щекам, по носу. Одежда намокла, прилипнув к телу.
В наушниках, будто с того света, зазвучал голос Гарсии.
— Что ты видишь, командир?
— В тоннеле чисто. Пока ничего плохого.
Прожектор шлема прорезал яркую тропу в металлической темноте.
«Будто еще одни родовые пути, — подумал Спарроу. Он вспомнил, что ни разу за время многочисленных тренировок в школе подводников у него не возникали подобные ассоциации. — Все имеет свое начало, первый шаг: впервые родиться, впервые умереть. — Он потянулся, вытирая пот со лба. — Кто не родится снова, не может войти…[20]»
Свет вырвал из темноты запасную дверь, расположенную почти в конце тоннеля. Здесь заканчивалась переборка. А в конце коридора находился блок ручного управления. Он открыл дверь, распахнувшись, она ушла в нишу.
Прожекторы отсека реактора отбрасывали над головой Спарроу голубые лучи на пол коридора, отражались в системе зеркал сверхъестественным смешением света и теней. Командир медленно продвигался среди этого сияния.
— Я подошел к блоку ручного управления, — сказал Спарроу и, перевернувшись на спину, пытался превозмочь охвативший его ужас. Где-то там, за голубым сиянием отсека реактора находится… что? Весь мир и его страхи.
— Как там, все в порядке, командир? — спросил Гарсия.
— Да, — глубоко вздохнул Спарроу.
«Представлю, что я в школе, — подумал он. — Это просто проверка. Мне нужно выполнить ее или получить черную метку. От базовых блоков отодрали контрольные узлы, и мне предстоит выполнить ремонт в искусственно смоделированных условиях. На том конце коридора лейтенант Маури мечтает о том, чтобы я провалился. Здесь нет настоящего реактора: это имитация. Они не допустят неопытного студента к реальным объектам: сначала убедятся в том, что на тренажерах пройден дорогостоящий необходимый курс. Чтобы не было возможности потерять самого студента. А после этого…»
— Командир, — раздался в наушниках металлический из-за помех голос Леса.
— Да?
— Ты готов?
— Минуточку, Лес.
— Хорошо.
Спарроу положил руки на рукоятки пульта управления, потянул рычаг и подцепил крюк, в зеркало наблюдая, как поднимается рука манипулятора.
— Лес?
— Вижу, командир. Подними еще на три фута. Выровняй по уровню пружинистого стержня, но держись подальше от сломанного манипулятора.
Спарроу слегка приспустил правый блок захвата и начал медленно поворачивать его. В этом случае появлялась возможность задействовать гидравлический усилитель. Рука манипулятора пошла резко вверх. Слишком быстро! На лбу командира выступил пот.
— Чуть помедленнее, — направлял Боннетт.
— «Господи, я сейчас как Давид. Призри, Господи, на изнеможение мое. На Тебя уповаю, Господи, и на милость Твою. Сохрани душу мою и избавь от врагов моих. Беззакония мои я сознаю и грех мой предо мною. Но другие овцы стада Твоего, в чем их вина? Направь меня на истину Твою и научи меня, ибо Ты Бог спасения моего», — шептал Спарроу.
Он почувствовал, что успокаивается.
— Ты что-то сказал, командир? — спросил Боннетт.