После чего надел туфли и покинул мою спальню, на прощанье поцеловав.
А через мгновение в двери показалась виноватая рожица Эми.
— Я вам помешала?
Я покачала головой, после чего уселась на кровати, грустно вздыхая.
— Точно все хорошо, — обеспокоилась сестра. — Он тебя не обидел?
Снова отрицательно покачала головой.
— Это хорошо, что ты пришла, — вынуждена была признсться.
— По твоему виду не скажешь. Заплаканная и голая…
— Ну…
Не сдержалась и поведала сестре краткую версию произошедшего.
— Эх, любовь, — закатила она глаза в ответ. — Завидую я тебе. Но ты правильно поступила, что остановила его. Ишь, какой хитрый, решил моментом воспользоваться и твоей неопытностью.
— Это точно, — нахмурилась я, только сейчас осознавая весь коварный замысел мэтра. А еще меня виноватой решил оставить!
— И на мэтра Утана не сердись. Ему это решение тоже далось нелегко — он ведь не бездушный убийца. И с мэтром Власом он в последние годы очень сблизился.
Решила об этом вообще не думать. Слишком больно.
— Так что там с твоим черепом, — перешла я на нейтральную тему.
— С моим все в порядке, — сурово заметила сестра. Она, как всякий некромант, весьма трепетно относилась к своим частям тела, — а вот у этого глаза светятся.
И она, словно фокусник, материализовала деревянный череп со светящимися зеленым глазницами.
Следующим вечером мэтр пригласил меня на романтическое свидание. Был очень милым и общительным, но все разговоры об эпизоде в моей спальне пресекал, а в ласках был очень сдержан. От былой страсти и следа не осталось.
А еще решили, что будем делать дальше. То, что надо привыкать жить раздельно друг от друга, было понятно и без слов. Хоть и странно было это осознавать, но без мэтра и пары часов было тяжело провести. Было как-то пусто, грустно и одиноко.
Для меня наступило время полной свободы и можно было бы провести август на море, как это происходило в последние несколько лет, но уезжать далеко не хотелось. Вообще не хотелось что-либо делать без мэтра. Поэтому решили, что я буду работать в приемной комиссии. А вечером маг меня будет забирать, мы будем ужинать, гулять. И расставаться на ночь.
— Вам следует заполнить анкету и отдать ее мне, — я протянула листки очередному абитуриенту, — Проверка Дара состоится завтра с девяти утра до двух дня. Рекомендую прийти пораньше, чтобы не стоять в очереди!
— Спасибо, — улыбнулся в ответ круглолицый, загорелый дочерна парень.
Я тут же от него отвернулась, консультируя следующего поступающего на стихийный факультет.
Вообще, наша Школа в этом году пользовалась небывалым успехом. Все, кто хоть мало-мальски владел стихиями, шли именно к нам. И догадываюсь, что причиной такой популярности стала я. И не только потому, что стала единственным драконом Повелителем стихий — в такие подробности только профессорский состав вдавался, а потому, что последние несколько дней добиралась до Академии и обратно домой своим ходом. То есть прилетала и улетала в облике дракона.
Мэтр Влас был очень недоволен — мало ли что может произойти в воздухе, но согласился, что летать мне необходимо.
Вообще окружающие вели себя странно. В воздухе так и летал аромат неудовлетворенного любопытства, но с глупыми вопросами ко мне никто не приставал. Ни студенты, работающие летом в Академии, ни профессора. Абитуриенты и те смотрели на меня только издали, а вблизи жутко робели.
— Студентка Фрайхэш, — услышала я до боли знакомый голос. Сердце радостно подпрыгнуло. — Будьте добры проследовать за мной.
И взгляд, и голос строгие, лицо выражает неудовольствие. Испуганно моргнула — где я опять успела накосячить? Да так, что сам ректор явился по мою душу?
Неужели некроманты нажаловались, что я у них анкеты взяла? Да, мне было лень подниматься в деканат и клянчить у неторопливого секретаря очередную кипу анкет, я просто стащила их с соседнего стола.
— Ну же! — Поторопили меня.
Делать нечего, пришлось подниматься и топать вслед за мэтром.
Однако ни в деканат, ни тем более в кабинет ректора мы не поднялись. Мэтр Влас за первым же поворотом схватил меня в охапку и прижал к стене, страстно целуя.
— Попалась, — весело сообщил он мне, едва оторвался от моих губ.
— Что это все значит, — сурово нахмурила я брови. — Все думают, что вы будете ругать меня!
— Малыш, — закатил он глаза, — что я по-твоему должен был сказать? Что я до боли хочу поцеловать тебя? При всех?
Ничего ответить не получилось — меня снова страстно начали целовать.