— Да. Дайте помочь ей.
Мужчины в кимоно расступились, Рэ Вон вошел в их круг, ни один мускул на его застывшем лице не дрогнула, и он подал Йонг руку, словно ничего не случилось.
— Вставай, хубэ. Поднимайся.
Йонг с трудом встала, ладонь Рэ Вона была липкой от пота и неприятной, она отдернула пальцы, едва обрела равновесие. Что же это…
Окружившие ее и сонбэ воины стояли плотным кольцом вокруг, за их спинами Йонг высмотрела оранжевые огни — ближе, чем прежде, — и отвернулась от спрятанных под черными тряпками лиц. Раскосые глаза, желто-зеленая в неверном ночном свете кожа. Они все были при мечах и не сводили напряженных взглядов с девушки.
— Мы договаривались, что вы дадите мне время, — сказал Рэ Вон, чеканя слова.
— У тебя оно было, — перебил его тот же воин. Его слова звучали грубо и искажались — то ли Йонг плохо слышала, оглушенная падением, то ли говорил он с акцентом, разобрать который не было сил. — Ты свою миссию выполнил. Это точно ханрю?
Сонбэ кивнул, в темноте протянул до Йонг руку и схватил ее за запястье и сжал. Она больше не пыталась вырываться. Что же это такое?..
— Да.
— Кто? — просипела Йонг. Мечи и стрелы в руках воинов дрогнули одновременно.
— Сон Йонг, — тихо сказал Ким Рэ Вон. Йонг подняла к нему дрожащий взгляд — стало страшно, хотя она еще не осознала этого страха, просто почувствовала себя внезапно крохотной, мозг отказывался принимать действительность и не успевал обработать всю поступающую в него информацию. Эмоционально она все еще существовала в моменте в парке, прямо перед прыжком в черную дыру.
— С-сонбэ?
— Прости, — выдохнул он, — я хотел сделать все не так, но у меня не осталось времени.
Как «так», Йонг узнать не дали — воин что-то рявкнул людям вокруг девушки, двое схватили ее под руки и оторвали от сонбэ, который даже не сопротивлялся, не пытался защитить ее; Йонг молча упиралась, пока ее уводили вниз по склону горы, дальше от воронки, дальше от сонбэ.
— Ты моя последняя надежда, Сон Йонг-щи, — повторил Ким Рэ Вон ей в спину.
Крик застрял в горле; Йонг, наконец, нагнала саму себя во времени и пространстве, и паника схватила ее за горло, мешала кричать, мешала дышать. В голове билось одно слово, набирало обороты, из вопроса превращалось в гнев: «Сонбэ? Сонбэ! Сонбэ!», но вслух она ни разу не позвала его. И он за ней не шел, оставив на попечение неизвестных воинов, с тяжелыми мечами на поясе, с луками и стрелами в колчанах за спинами. От них пахло потом и грязью.
Йонг грубо тащили вниз по широкой тропе к оранжевым огням, не спросив ее мнения, не выслушав, не дав объясниться, тащили и дергали, когда она упиралась.
— Что же это… Что… — Йонг запиналась о торчащие из земли корни деревьев, потеряв одну туфлю на склоне, и теперь стирала в кровь голую ступню правой ноги и неуклюже хромала. Она почти плакала, боясь, что вот-вот упадет и разобьется, что ее унесет по крутому склону с тропы и раздавит о камни у самого подножия горы, до которого долететь сама не успела.
Молчаливые воины, схватившие ее в кольцо из тел, утягивали девушку ниже, ниже в темноту, черноту ночи, к мерцающим огням, которые превращались в факелы.
Где-то за пределами внезапной паники и неприятия всего происходящего вокруг, Йонг понимала одно: ее уводят все дальше от черной воронки, от портала, если хотите, который мог бы привести обратно в ее мир. Впрочем, даже несмотря на заверения сонбэ, девушка все еще полагала, что сосновый бор, приближающиеся факелы и десяток воинов ей приглючились. От волнения она упала в обморок, ударилась головой и придумала себе мир в кустах темной парковой зоны, точно.
Но реальность, что ей привиделась, не хотела распадаться на молекулы и растворяться в пространстве: Йонг привели к берегу моря, отделенному от соснового бора на небольшом нагорье только узкой полоской деревянных построек.
— Рэ Вон наконец-то привел нам ханрю, — произнес один воин перед выросшими буквально из ниоткуда воротами, за которыми скрывались еще постройки. Стоящие у ворот стражники в пластинчатых доспехах с ржавыми пятнами на плечах кивнули и пропустили их внутрь.
— Иди, ханрю, — заскрипел в сторону Йонг воин. Кто-то ткнул ее пустыми ножнами в спину, слева блеснул в свете факелов красноречиво обнаженный меч. Девушка проглотила подступающие к горлу слезы и шагнула на неширокий двор.
За деревянными воротами скрывались деревянные же дома на один-два этажа, все окруженные факелами. Здесь было много людей — мужчин, одетых в такие же кимоно, как были на воинах, пленивших Йонг, и в доспехах, напоминающих японские, пластинчатые, какими пользовались еще во времена сегуната15. Пока ее вели к самому высокому и большому дому, она старалась не встречаться ни с кем взглядами, чтобы не навлечь на себя беду: казалось, все вокруг смотрят на нее с удивлением, неверием, шоком, рассматривают с головы до ног, словно она чудовище, которое наконец-то удалось поймать бравым воинам.
15
Государственный строй Японии, при которой император выполнял сугубо церемониальные функции, а реальная власть принадлежала военному правителю. Существовал с 1192 по 1868 год.