ГЛАВА 5
Когда Лерочка была маленькой, она частенько выдумывала себе сказки. Родителям некогда было заниматься дочкой, они зарабатывали деньги на нескольких работах. С бабушками-дедушками тоже не повезло. Девочка была предоставлена сама себе. И силой детского воображения обычные предметы приобретали чудесные свойства. Мамина яркая шаль становилась волшебным плащом, позволяющим летать, а папины очки, примотанные к венику, превращались в подзорную трубу. Кукол Лерочке дарили много, и она с раннего детства обожала шить им наряды и одевать красавиц, разыгрывая целые представления. Шить и вязать. Это были единственные занятия, в которых удавалось обойтись без травматизма. Ну если не считать пары порезов ножницами и исколотых в кровь пальцев от иглы. Мама пыталась приобщить дочку и к другим женским занятиям, например, к готовке, но… Однажды их соседка, тетя Люда, на полном серьезе потребовала, чтобы Вера Григорьевна прекратила бить дочь… А действительно, что можно было подумать, глядя на исцарапанное лицо девочки (вывернула на себя полку с консервацией) с заплывшим глазом (последствия неудачного открытия единственной уцелевшей банки) и загипсованную руку (поскользнулась на разлитом варенье)? Тем более, что в подобном виде девочка появлялась частенько. В общем, тогда на семейном совете родители постановили, что черт с ним, пусть лучше их дочь не научится готовить и убираться по дому, но зато будет… жива. А вязание Лерочку завораживало, она находила успокоение в мерном мелькание спиц, вытягивании петель, плетении ажурного узора из разноцветных нитей. Она сама себе казалась доброй волшебницей, которая берет ворох пряжи и создает из него красоту. Ничего не ломает, не разбивает, не разрушает — создает! Был клубок — а стал шарфом. Или варежками. Или кофточкой. Но мама считала увлечение дочери несерьезным, поэтому Лерочка и оказалась на технической специальности, слабо представляя, как вообще будет работать по профессии. А что теперь?
Слова про Магоинженерную Академию так и крутились в голове. Если с инженерной частью было понятно, то есть совсем глухо, как показал весь ее прошлый опыт в прежней жизни, то как принять и осознать наличие магии? Может, это и есть ее призвание? Но осторожная девушка слабо верила и в это. Она вообще в себя мало верила. Ее все больше и больше терзали смутные подозрения, что Избранная — это как раз про нее. С ее-то удачливостью она непременно окажется избранной для какой-нибудь гадости, например, что ее отдадут на заклание тому самому дракону, который напал на самолет. Правда, в таких историях дракону полагалось отдавать в жертвы девственницу, а она уже, слава богу, не попадает под этот критерий отбора… Лерочка мысленно перебирала весь список гадостей, которые могли быть уготованы для Избранной, и рассеяно слушала Инвара, который расщедрился на скупое обозначение тех зданий Академии, мимо которых ехал механокабриолет.
— Это королевский корпус…
Они обогнули роскошное трехэтажное здание из мрамора со скульптурной лепниной и широким размахом парадного входа. День катился к вечеру, но людей было много. И не только людей. От вида некоторых существ становилось и вовсе не по себе. Машка во все глаза смотрела по сторонам и захлебывалась от восторга, засыпая бортмеханика вопросами.
— А король женат?.. Принцы в наличии имеются?.. А на других островах?..
Но Инвар не отвечал, только выворачивал руль, направляя механическую лошадку по мощеным улочкам Академии, которые словно парили над водами озера.
— А это полигон стихийной магии, — кивнул он на странное сооружение, напоминающее цирк своим круглым куполом и бодрой радужной расцветкой.
— Стихийной? — подпрыгнула на сиденье Машка и обернулась к подружке. — Лерка! Я уверена, это твое! Ты же у нас сама, как стихийное бедствие! Ураган, наводнение, землетрясение и пожар в одном флаконе! Все четыре стихии!
— Стихий пять, — флегматично поправил ее бортмеханик, сворачивая на тенистую аллею. — И пятой стихией обладают очень немногие.