— Уииии! — завизжала она, пытаясь выбраться в проход, подальше от огненного смерча, который плавил обшивку.
Она упала и поползла по проходу. Самолет стонал и дребезжал, как ящик с гвоздями. Жар опалил лицо. Лерочка хотела молиться, но не знала слов, кроме огрызка "отче наш, иже еси…" Перед глазами промелькнула вся ее короткая жизнь, на глаза навернулись слезы. И тут почему-то вспомнилась бабка. Лерочка видела ее всего пару раз в жизни. Маман не жаловала свекровь, называла ее ведьмой и отвезла внучку на смотрины только тогда, когда девочке исполнилось семь. Лерочка запомнила бабку печальной и необъятной старухой. Она взглянула на внучку и кивнула, блеснув золотым зубом и пробормотав себе под нос:
— Моя кровь… Моя. Будет толк.
Маман тогда это почему-то испугало, она схватила дочку за руку и больно дернула себе за спину. Бабка расхохоталась и склонилась над мотком пряжи, выдергивая алую нить и продолжая нести какую-то околесицу. И вот сейчас ее слова отчетливо всплыли в сознании девушки, а губы сами по себе выговорили:
— Крути, пряди, плети,
ниточку веди,
веди далеко иль близко,
ниточку плети,
весточку неси,
ниточку пряди,
молодца не жди,
а его крути, крути!..
И все вокруг трещало, разваливалось, крутилось огненной, алой, червленой, рубиновой нитью, которая, казалось, вытягивала из Лерочки последние силы… А потом наступила темнота.
Морские волны с шипением обрушивались на песчаный берег, напоминая исходящее пеной шампанское. Лерочка закашлялась, во рту было полно песка. Она потрясла головой и попыталась сесть. Немилосердно припекало солнце, было просто невыносимо жарко. Девушке казалось, что она плавает в раскаленном мареве, сквозь которое смутно угадывалась береговая линия, уходящая куда-то вдаль. И с каждой минутой море разгоралось все ярче и ярче, болели глаза.
Плохо соображая, Лерочка поднялась на ноги и побрела к скалам, под которыми была спасительная тень. Она пыталась сообразить, что произошло. Самолет упал? В море? Она выжила? Да, она определенно была жива. Но где же тогда обломки? Где остальные выжившие? Где Машка? Машка!
Лерочка остановилась и крикнула, прикладывая руки ко рту:
— Маааааш! Ау! Мааааааш!
И тут заметила, что у нее на руке намотана красная нить. Девушка оторопело уставилась на запястье. В ее вязании нитей такого яркого цвета точно не было. Лерочка хотела было распутать нить, но та так перекрутилась и несколько раз обмоталась вокруг запястья, что все усилия оказались напрасными. И сумочки, как назло, рядом тоже не оказалось. Девушка добралась до спасительной тени и села на песок, привалившись спиной к холодным скалам. Море, пляж, солнце… Но где же люди? Где хоть кто-нибудь?
Отдышавшись и успокоившись, Лерочка решительно вскочила на ноги и пошла по едва заметной узкой тропинке, которая уводила наверх, по скалистому склону. А там был лес. Дремучий и необъятный, он простирался от заката и до рассвета, под покровом странной тишины и выжигающего солнца. И почему-то казался не зеленым, а синим. А небо, наоборот, шумело и волновалось изумрудными волнами. Но раз была тропинка, значит, здесь есть люди, которые ее протоптали, а следовательно, если идти по ней, то непременно выйдешь к жилью. И Лерочка, окрыленная надеждой, зашагала по тропке.
В лесу было душно и жарко. Стояла мертвая тишина. Но девушка не унывала и двигалась по тропинке, впав в какое-то странное состояние полусна. А потом лопаток коснулся холод. Пропала ее тень вместе с солнцем. Девушка подняла голову вверх и обомлела. Что-то странное плыло по небу, задевая верхушки деревьев и закрывая собой солнечный свет. Некстати вспомнился дракон, который напал на самолет. Лерочку охватил первобытный ужас. Не помня себя от страха, она рысью припустила вперед по еще золотящейся на солнце тропинке. А потом сверху донесся рев!
Никогда в жизни девушка так не бегала. Ветки хлестали ее по лицу, царапали кожу, мешала юбка, глаза застилала паника. Но утробный рев позади подгонял Лерочку лучше любого тренера по фитнесу. Она неслась, не разбирая дорогу, пока не вылетела к… обрыву.