— Слышь, ты, Его Козлейшество! Мы пришли извиниться, но можем и передумать…
— Пошли вон! — он выставил вперед и вторую руку, но охнул от боли в ней. — Я… вас… проучу!..
Взвыл ветер, но как-то неуверенно и жалобно, холодной змеей скользнув по ногам. Машка разжала кулаки и расхохоталась.
— Лер, ты смотри, он нас боится!
— Никого я… не боюсь… — выдавил Марандо сквозь зубы и попытался встать.
В разрезе зеленой рубашки мелькнуло волосатое колено. Лерочка торопливо отвела взгляд, чтобы еще что-нибудь не увидеть, и пробормотала:
— Прости, пожалуйста, что так получилось с регатой, я не хотела… Мы пойдем. Выздоравливай.
Марандо сделал шаг, всхлипнул и рухнул на пол лицом вниз с задранной до пояса рубахой и голой задницей.
— Вот черт! — выругалась Машка. — Лерка, ну чего застыла? Помоги с этим придурком!..
Лечащий маг озабоченно покачал головой, ощупывая плечо Марандо. Тот лежал с закрытыми глазами, бледный и в холодном поту.
— Кости она срастила, но вот с лучевым нервом накосячила… Защемлен. Эх, Тесса, Тесса… А еще дитя знаменитой Ильзы Лицетворницы… Вот что с тобой делать?..
Парень дернулся в руках мага и заскрежетал зубами.
— Пусть… они уберутся!..
— Герберт, вы наказаны и не в том положении, чтобы что-то требовать, — строго объявил доктор. — Забыли?
— А за что он наказан? — не утерпела мстительная Машка.
— За то, что вместе с плутом Нистальфом пытались обмануть удачу на гонках. Вы разве не знали? Это самая громкая новость сегодняшних газет. Тут больно?
— Ох!..
— Но у них же ничего не получилось, — робко заметила Лерочка.
— И что? Еще Марандо напутал с запрещенной ветровой магией, из-за чего пострадали остальные участники гонок. Погоди, тебе еще от профессора Вастольфа не так достанется.
— Доктор, ну не надо при этих бродяжках!.. — взмолился несчастный.
— И что с ним теперь будет? — продолжала допытываться Машка.
Лечащий маг пожал плечами и флегматично ответил, не обращая внимания на страдания пациента:
— Придется Тессе все переделывать. Заново ломать ему руку и складывать косточки. Иначе зачета ей не видать. Экстремальная медицина — это вам не хухры-мухры…
ГЛАВА 16
— Надеюсь, тот доктор пошутил. На счет ломать руку. Это же просто варварство.
— А я надеюсь, что нет, — кровожадно ответила Машка, нарезая дольками купленные по дороге сочные персики.
Девушки сидели на кухне их общежития, которая больше напоминала камбуз подводной лодки, разве что более просторный. В углу тарахтел и булькал пузатый чудо-чайник. Лерочка объелась вишневого варенья с плюшками, но настроения это не прибавило. Даже любимое вязание не ладилось. Петли постоянно соскальзывали, и девушка сбивалась со счета.
— Кому носочки вяжешь? — спросил Дима, пришлепавший на кухню за чаем.
— Атанасису в подарок, — вздохнула Лерочка, подтягивая клубок, за которым гонялась табуретка-переросток. — Трешка совсем от рук отбился.
Дима стянул с тарелки из-под носа у Машки дольку персика и пробубнил:
— Нечего было его перекармливать.
— На себя посмотри! — огрызнулась Машка и шлепнула парня по руке.
Трешку занесло на повороте, и он чуть не сбил Диму с ног, расплескав ему чай.
— Вот паразит!
Юноша поставил чашку на стол и загнал меха в угол, угрожающе нависнув над ним:
— Трехтолкай! Скорость?
К удивлению Лерочки, ее питомец что-то проскрежетал в ответ. Она подняла голову, забыв про вязанье. Неужели мех умеет говорить?
— Вес?
Новое скрежетание. Дима щелкнул пальцами перед мордой у меха и начал ему что-то бубнить.
— Если… больше чем… в длину… деленное на… то возврат…
— Что ты ему там шепчешь? — не выдержала девушка.
Дима покачал головой и вздохнул:
— Перепрограммирую его.
— Что?!?
— Ограничиваю скорость передвижения по его весу. Простенький алгоритм для…
— Он же живой!
— Он — зефирный механизм. Ни живой и ни мертвый.
— Вообще-то это наглость! Мог бы и меня спросить! Я его хозяйка!
Дима уселся за стол и прихлебнул чай.
— Могла бы и ты… спасибо сказать. А то бросила его, хозяйка… А мне его через весь город пришлось тащить.
Лерочка смутилась.
— Извини. Нас самих… я не смогла забрать Трешку. Нас арестовали…
Дима поперхнулся чаем и изумленно уставился на девушку.
— За что?
Она не успела ничего пояснить. Перед ее носом на стол поставили… окровавленный детский сапожок с порванными шнурками. Знакомый голос ехидно произнес: