– Не печалься, моя нежная лань. – Бьярни обнял ее и привлек к груди. – Пока я с тобой, никакая печаль не коснется твоего сердца. Я сумею защитить тебя от любого врага. Только доверься мне…
Он склонился, желая ее поцеловать, но Элит прижалась щекой к его плечу, подставив ему только затылок. Она чувствовала все более сильную тревогу. Трудно было понять, в чем дело, но ее брат был каким-то не таким. Он был заботлив, даже нежен – но нежен и заботлив как-то совсем по-другому. Он говорил какие-то другие слова, и не так держался, и думал, похоже, о чем-то совсем другом. Его занимали совсем иные заботы, и выражал он их иначе.
– Я знаю один верный способ, как прекратить эти распри и заставить строптивых фениев сосредоточить усилия на борьбе, – продолжал он, не выпуская ее из объятий. – Ты должна объявить всем, что избираешь меня своим супругом и королем Клионна. Мать твоего отца, мудрая Финдабайр Солнечные Кудри, давно умерла, и ее муж только потому сохраняет свое место на престоле, что ты, единственная законная королева, до сих пор не избрала супруга. Риг Миад уже стар и немощен, его внуки только и мечтают о том, чтобы сбросить власть старика. Если же я стану королем, моей власти никто не посмеет противиться.
– Ты хочешь этого? – Элит повернулась и в изумлении посмотрела на него.
В этой речи было сразу много непонятного. Того властолюбия, которое сейчас отразилось на лице ее собеседника, она никогда не замечала за Бьярни. Более того, она знала его мысли об этом предмете. Некоторые люди стремятся к власти, потому что считают ее средством удовлетворять все свои потребности за чужой счет, пользоваться почестями и прятаться от любой опасности за чужими спинами. Другие же избегают власти, потому что понимают: кто правит, тот и отвечает за все. Власть можно доверить только вторым, но именно они-то всеми средствами уклоняются от этой чести. И Бьярни был как раз из таких.
Кроме того, для Элит не было тайной то, что Бьярни до сих пор не свыкся с мыслью об их близком родстве и не научиться видеть в ней только сестру, не женщину. Знала она и о том, что он сам запретил себе даже думать о подобном и старательно душит в себе малейшие побуждения, не согласные с родственными отношениями. И нет такого блага, ради которого он, Бьярни, пошел бы на кровосмешение. Элит знала его недавно, но убедилась в глубочайшей порядочности Бьярни, составлявшей самую суть его души. Не нужно было даже происходить от богини, держащей в руках нити судеб, чтобы разгадать основную его черту, так ясно написанную на открытом лице. И вот…
Но теперь перед ней было совсем иное лицо. Те же самые остались черты, но ни искренним, ни открытым, ни порядочным его назвать не хотелось. Бьярни сейчас показался Элит настолько некрасивым, что она ужаснулась. Добрая, открытая, честная душа ранее освещала это лицо и наполняла его красотой, а теперь его озаряло какое-то иное пламя – темное, чуждое…
– Разве я могу не хотеть этого? – взволнованно отвечал Бьярни, пожирая ее страстным взглядом и придвигаясь ближе. Элит попятилась. – Когда увидел я тебя впервые, сердце мое затрепетало, как зайчонок, схваченный сильной рукой охотника. С тех пор не могу я не повернуть головы, когда проходишь ты мимо, и горько мне думать о том, что все сокровища красоты твоей достанутся другому. Избери меня, и тогда под моей властью снова зацветет земля Клионн, ибо я владею средством, чтобы снять с нее проклятье.
– Что? – Элит шагнула ближе. Этот странный новый Бьярни говорил о том, что для нее было важнее всего на свете. Где он сумел побывать, что там узнал? – Средство?
– Это ты, о дева, чей взор подобен капле неба на вершине цветущего деревца…
Вскрикнув от пронзительной догадки, Элит хотела отпрянуть, но она подошла слишком близко – тот, кто скрывался под обликом Бьярни, стремительно схватил ее в объятия и поцеловал в губы.
И грианан словно провалился куда-то в пустоту и растаял – вспыхнул вокруг ослепительный свет, повеяло ветром, и вот уже шелестят над головой деревья и поют где-то рядом невидимые птицы… Теряя сознание, Элит последним усилием воли попыталась вырваться, услышала рядом негодующий крик…
Очнувшись, Элит обнаружила себя лежащей прямо на траве. Вокруг шумел лес. Подняв голову и стараясь прийти в себя, Элит обнаружила, что сильно изменилась – само тело ощущало себя как-то не так. Глянув на себя, она попыталась ахнуть, но из горла вырвался какой-то странный звук.
Где ее прежнее тело? Она видела длинные тонкие ноги, покрытые светлой шерстью и украшенные маленькими черными копытцами. У нее было тело белой лани и голова, видимо, тоже – Элит ощущала, как против ее воли сами собой дергаются уши, чего она вовсе не умела делать, пока была человеком.
Но больше она не человек! Элит чуть не заплакала от горя и досады, поняв, что произошло. Боадаг, Красный Король Холмов, обманул ее. Он принял облик Бьярни, чтобы она безбоязненно позволила ему подойти, проник в ее дом, прикасался к ней, держал в объятиях! Она была настороже все эти дни, прекрасно зная, что король Иного мира может принять любой облик. Если бы к ней сейчас явился незнакомый герой, то она не позволила бы ему приблизиться к себе, пусть бы он был красив и доблестен, как сам Светлый Луг. Но Бьярни, ее любимый брат, которого она ждала с таким беспокойством и нетерпением! Увидев его наконец, она не подумала ни о чем дурном. И даже удивляясь его странному поведению и странным речам, не заподозрила правды – пока не стало поздно!
С трудом справляясь с непривычными конечностями, белая лань кое-как поднялась на ноги. Пошатываясь, опустила голову, потом подняла. Взмахнула хвостом. Нужно что-то делать, как-то выбираться. Боадаг превратил ее в лань – но кто-то ведь может вернуть ей человеческий облик! Кто?
Элит сделала несколько неуверенных шагов, привыкая к своему новому телу. Вокруг густой стеной стоял непотревоженный лес, пронизанный солнцем. Пели птицы, ветерок шевелил ветви, дрожащая кружевная тень падала на траву и цветы. Элит потянулась мордой к пучку травы и в ужасе остановилась. Теперь она должна есть траву? И вновь отчаяние охватило ее. Если она не сумеет вернуть себе человеческий облик, то останется ланью навсегда! Как героини тех сказаний, которых она знала так много. Как один доблестный герой гнался по лесу за оленихой, догнал и хотел убить, но она смотрела на него человеческими глазами и плакала. И он пожалел ее, не стал убивать… Даже… в сказании говорилось, что олениха стала его женой и родила сына, а уж потом только был изыскан способ вернуть женщине из рода сидов человеческий облик. И где же она, Элит, теперь найдет героя, который пожелает… соединиться с ланью? Она не хочет триста лет бегать по лесу на четырех ногах, ожидая, пока этот герой родится и возмужает. Она не может столько ждать! Ведь на ее землю наложено проклятье и могущественные враги стоят у порога!
За деревьями мелькнуло что-то большое, белое. Элит вздрогнула, хрупкое тело напряглось и безотчетно метнулась в сторону. А из-за стволов показался огромный белый олень – настоящий красавец, прекрасный, будто солнце, заплутавшее в лесной чаще, с целым кустом золотых рогов и с красными, как угли, глазами.
Не давая себе времени его разглядывать, Элит бросилась в чащу и понеслась что было сил. Это он – Боадаг. Превратив ее в лань, он сам принял облик оленя, чтобы побыстрее овладеть ею. И уж тогда он, может быть, и вернет ей человеческий облик. Хотя уж ему-то поистине все равно, в каком облике он, а в каком его возлюбленная. Если есть на Зеленых островах существо без предрассудков, то это он!
Но Элит не собиралась сдаваться. Если Боадаг овладеет ею, он вместе с тем получит выход в мир людей. Она – та Пылающая Дверь между мирами, в которую он стремится пройти, но она не позволит ему этого сделать. Элит неслась, благословляя свои легкие ноги, свою новую прыть и быстроту, и всей шкурой ощущала, как тяжело топает сзади ее преследователь. Мощные копыта гулко грохотали по лесной земле, и этот грохот отражался от стволов и гремел, будто тысячи белых оленей мчатся по ветвям над головой, загоняют ее, как сами Гончие Аннуна. Могучий и быстрый, белый олень скоро нагнал бы ее, но его роскошные рога цеплялись за все вокруг, а Элит нарочно петляла, ныряла в кусты и под низкие ветви, чтобы заставить его потерять скорость. Только бы не споткнуться… Тогда – конец.