Но.
Но от Шайса не укрылось, как сник цветочек, стоило упомянуть о том, что завтра он покидает уютную обитель.
Алияс к нему привязался. Возможно, даже что-то испытывал. И это снова отозвалось приятным теплом внутри. Шайсу нравилось ощущать себя желанным. Нравилось видеть, как он нужен эльфу. Вот только… только у него были совсем другие планы.
Он собирался покинуть Нагорья и посмотреть мир. Он был слишком молод и любопытен для того, чтобы застрять в крошечной пещере Нагорий, не имея ни малейшего понятия, зачем он родился и какая судьба его ожидает. Делать серьёзные шаги было не время. Слишком рано. Возможно позже. Но это будет уже совсем другая история.
Романтическое увлечение эльфом не могло стоить его честолюбия. Не смог он и обидеть светлого, испытывая сильную симпатию, не позволившую вытянуть грязную лапу с мимолётными намерениями.
— Остывает, — заметил Шайс, кивнув в сторону стола.
Буквально за несколько мгновений лицо Алияса претерпело разительные изменения. Он словно бы застыл. От милого трогательного существа, просившегося в объятья, не осталось и следа. Перед драконом стоял учитель новой истории и, несмотря на придирки директора академии Ринхон, авторитетом он обладал.
— Остыло уже, — кивнул Светлый, соглашаясь, и снова взял котелок, чтобы вернуть его в печь.
Это было странно — ведь поцелуй длился не больше минуты и похлёбка никак не могла остыть так быстро…
========== Придуманный шанс ==========
— Кхе-кхе, — откашлялся секретарь, стараясь привлечь внимание Иниса Ивриса к бумагам, которые следовало рассмотреть сегодня.
Последние несколько дней регент-правитель вёл себя необычно. Он был растерян, отвлекался, словно постоянно думал о чём-то. Фиору даже не удавалось заметить, в какой именно момент внимание регента уплывало в неизвестном направлении — виной тому служила непроницаемая маска.
Юный секретарь всегда восхищался костяным драконом за ответственное и внимательное отношение к делу. Никогда на памяти Фиора Инис Иврис не позволял себе безделья или праздного отношения к работе, требовавшей огромных сил и времени.
Более того, если бы Фиору пришлось описать регента, он бы обязательно отметил, насколько сосредоточен и обстоятелен был тот, всегда стараясь не тратить минут понапрасну и разобраться со всем в кратчайшие сроки.
Как только последняя закорючка была поставлена в уголке пергамента, как только последняя магическая печать ложилась на указ, Инис Иврис поднимался, благодарил Фиора за работу и исчезал в недрах пещер.
«Что же могло произойти?» — вот уже в сотый раз задавался секретарь одним и тем же вопросом, на который никак не мог найти ответ.
Дважды он даже порывался спросить, чувствуя, что на то есть серьёзная причина, но слишком большая разница в статусах удерживала рот драко на замке.
Слишком Фиор ценил свой шанс и понимал, что он находится при исполнении, и уж вряд ли ему лезть в душу существа, которому он был готов поклоняться до конца своих дней.
Ещё более смущало драко то, что несколько недель кряду Инис Иврис щелкал дела как орешки, заставляя секретаря носиться вокруг него с неимоверной скоростью, чтобы успевать подавать новые свитки, едва прежние покидали стол.
— Давай законч-шим на с-зегодня, — неожиданно произнёс регент, приводя Фиора в растерянность.
Секретарь окинул взглядом заваленный стол — всё должно быть готовым к началу следующего дня. Придут просители и управляющие мастерских, строители ждут разрешения для начала возведения восточных башен…
— Если тебе будет не очень сложно, Фиор, встретимся завтра до рассвета и закончим со всем этим.
Конечно, Фиору было несложно, он кивнул и поспешил оставить регента. Драко бы вряд ли признался, что странное поведение правителя его не только беспокоило, но и откровенно пугало.
Оставшись в одиночестве, Алияс снял с лица опостылевшую маску. Как непомерно тяжела она казалась ему порой. В минуты слабости, случавшиеся с ним время от времени, он вспоминал, что был всего лишь обычным светлым эльфом. Одиноким и никому не нужным.
Конечно, регент-правителя ценили и уважали. Драконы были ему признательны, а драко и вовсе готовы были превозносить его словно божество, позволь он им это. Окружающие проникались к нему ещё большим почтением, стоило речи зайти о потомстве и его обязанностях жреца.
Но, если отбросить всё это в сторону, он оставался всё тем же эльфом из Тихого Омута. Одиночество донимало его не меньше, чем когда он лишился родителей и стал жить потихоньку один.
Он помнил, как был счастлив, обретя пару. Дракона! Так неожиданно и удивительно это произошло, что он не мог в это поверить, живя на просторах Нагорья в одних с Шайсом пещерах ещё долгое-долгое время. Короткое, будто северная весна, счастье, растворилось так же стремительно, как и возникло на горизонте его жизни.
И вот он снова остался один.
От размышлений его отвлёк внезапный порыв, ворвавшийся в тронный зал. Он окутал эльфа тёплой волной воздуха, словно друг, встретившийся на пути, коснулся плеча и закружился вихрем напротив.
Ещё миг, и на этом месте возник Борей.
Высокий и статный, с холодным непроницаемым взглядом, он поначалу пугал Алияса. Но в тот самый момент, когда Борей наконец обрёл форму и предстал перед эльфом полноценной сущностью, со своим непростым характером и тяжёлым нравом, Алияс остался абсолютно один.
Светлый только недавно научился связывать пары и дарить новую жизнь, примерил маску дракона и испытал на себе всю её мощь, чудом сберёг свою пару. Растерянный и сбитый с толку, Алияс последовал за Бореем просто потому, что тогда тот был единственным, кто знал, кто он такой и протягивал руку помощи.
Борей отвёл его в маленькую пещеру, некогда принадлежавшую Изимару Назу, древнему дракону, что жил отшельником и берёг страшную тайну, неумолимо изводившую племя вечных. Там Алияс и остался, обретя новый дом и учась жить заново.
— Его нигде нет, — вымолвил Борей, глядя на Алияса.
Сердце в груди эльфа дрогнуло. Он знал, он чувствовал, что Шайса нет поблизости. Он не мог объяснить этого — нить больше не связывала их души, но в какой-то момент его одиночество стало нестерпимым.
После того, как Чёрный покинул его дом, он больше не появлялся в академии. Насколько он знал из сообщений Ганеш, в родные пещеры он тоже не вернулся, поселившись у одного из своих друзей.
Когда игла потери кольнуло сердце, Алияс попросил Борея обыскать Нагорья и найти пропажу. Несмотря на нелюбовь эфира к дракону, тот ему не отказал, молча отправившись выполнять поручение.
— Нигде? — глупо спросил он, зная наперёд, что нет в Нагорьях такого места, куда бы не сумел заглянуть дух.
Борей покачал головой.
Значит, Шайс отыскал возможность уйти раньше своего совершеннолетия.
Как он сделал это, не имело никакого значения. Алияс жил достаточно долго, чтобы знать — для магии нет ничего невозможного. Магия дарит жизнь и магия её забирает, разве какие-то стены могли устоять перед более сильным натиском чар, явись они источником более могущественного существа или древнего заклятия.
Совершенно неважно, какой способ отыскал Шайс. Главное — чёрного дракона больше нет в Нагорьях, и от осознания этого хотелось упасть плашмя и больше никогда не подниматься. Хотелось пустить корни и не шевелиться до конца своих дней.