Всё казалось настолько мерзким и грязным, что верить в это никак не находилось сил… Поверить в то, что такое возможно, было сродни кощунству над любыми романтическими чувствами, посещавшими сердце Шайса за недолгие четыреста девяносто три года.
Он никогда не был влюблён, скорее, испытывал страсть к особо аппетитным попкам, но представить хоть на секунду, что ему пришлось бы провести молодость и вечность с тощим уродом, у которого не было ни рожи, ни кожи… мысль шокировала такого шального повесу, как Шайс. Мало что в жизни могло проникнуть под толстую броню, но это… ничего хуже Шайс так и не смог себе представить.
Ничто не могло смягчить неожиданный удар. Шайсу не было никакого дела до высокого статуса дракона, не проникся он и восторгом оттого, что встретил истинного — самое важное существо по меркам любой сознательной расы.
О каком счастье вообще могла идти речь, если сама мысль о том, что ему придётся обнимать уродца, вызывала чувство тошноты и гадливости?!
Нет, такого просто не могло быть!
Скованный злостью и грызущей до костей досадой, Шайс упал плашмя на ледяные пики. Грубая чешуя прочертила камень с неприятным скрежетом, но дракон этого даже не заметил. Он обернулся в двуногую ипостась и тяжёлым шагом принялся спускаться вдоль тёмного перехода, уводившего в глубину пещер — прямиком к Верхнему городу.
Он завалился в первую же питейную, оказавшуюся на пути. Занял свободный стол и прогорланил заказ, не обращая внимания на полные раздражения взгляды тех, чей покой он потревожил. Некоторые покинули заведение спустя десяток минут, прекрасно видя состояние чёрного, успевшего тем временем влить в себя уже два кувшина, и решив за благо выбрать другое место отдыха.
Репутация Шайса Ньернена давно внесла его в чёрный список нежеланных посетителей, но реши хоть кто-нибудь зацепить его хотя бы одним-единственным словом — и бури было не миновать.
Не был дураком и хозяин, вмиг почувствовавший трещавшую гневом ауру дракона и решивший всё же напоить ящера до потери сознания, молясь Духам о том, что утром ему не придётся собирать черепки того немногого, что останется, реши он выпроводить ящера силком.
Конечно, Ганеш всё оплатит, но сколько времени уйдёт на восстановление? Кто погасит убытки, пока будет простаивать дело? Не позабудут ли старые клиенты дорогу к мастеру Лишену?
Полный до краёв кувшин опустился на стол перед драконом.
— Моё лучшее вино, парень. Не знаю, какая нелёгкая привела тебя под мою крышу, но предлагаю утопить суку в вине.
Мрачный дракон злобно фыркнул и, ничего не сказав, снова влил в себя туманящий разум напиток.
Ему просто хотелось напиться. Поводов для этого у него было более чем достаточно — его Пара, обожаемый многими Инис Иврис, страшилище из страшилищ (стал бы он иначе прятаться за глухой маской, да и субтильное тело говорило о драконе громче слов), оказался его истинным. Мать — любимая, обожаемая мать, знала обо всем, знала давным-давно и молчала, видимо, считая, что истинность залепит Шайсу глаза и он сможет быть счастливым с этим… с этим…
От досады Шайс ударил кулаками о стол, давая ещё нескольким посетителям повод закончить вечер пораньше.
Всё это время мать позволяла старому грязному извращенцу отираться рядом. Как она могла? Неужели она всерьёз полагала, что с этим уродом он сможет быть счастливым?
Перед глазами всплыл до боли узнаваемый портрет. Белая, гладкая как кость, маска, пылающие алым глаза, острые искривлённые рога, возвышающиеся высоко надо лбом и странные полуживые бесцветные космы старика, дрожащие, словно мелкие змеи.
Отвратительно!
Полный кувшин сменил опустевший.
Вспоминая детство, Шайс не мог припомнить никаких особенных чувств к костяному. Ему нравилось играть с Иврисом, но нравилось точно так же, как и с любым другим драконом. Он не раздражал Шайса в ту пору, потому что дракон сразу отнёс его к своим родственникам, к родным драконам, и ничего, кроме этого, в голове маленькой ящерицы не было.
Позже на смену дружескому отношению пришли подозрительность и раздражение, когда Шайс посчитал, что разгадал причину нахождения Ивриса в клановых пещерах. Эти два чувства — подозрительность и раздражение, очень долго сопровождали его в юные годы, истеревшись только после того, как Иврис наконец пропал из их чертогов.
И Шайс совсем не скучал. Ни секунды. Ни единого мига.
Мог ли он почувствовать Пару в таком раннем возрасте?
А дальше все мысли о регенте умещались в простую идею — Шайсу нравилось задирать и испытывать его терпение на прочность.
После каждой безумной выходки Шайс предвкушал встречу с Иврисом, желая сцепиться с ним, желая показать, что он не боится такого слабого и мягкого правителя.
Шайс желал ткнуть Ивриса носом в то, что он попросту не заслуживает чести занимать место, которое некогда принадлежало его отцу. Только не такой поборник сирых и убогих, как он.
Впрочем, Шайс не видел ничего плохого в том, что Иврис поддерживал драко, но, кроме этого, разве сделал он что-то ещё?
Всё, чем занимался регент, это старательно переписывал законы Нагорья, отстраивал Нижний город и менял уклад Верхнего. Никаких выдающихся сражений или поступков не было за его спиной.
Да, конечно, он дарил жизнь, будучи жрецом Наан, но с этим справился бы каждый. Скорее, это дело подходило сердобольной драконице, чем уважающему себя дракону.
Отряд пустых кувшинов множился, зрение медленно плыло, а запал тем временем разгорался всё сильнее. Собственные мысли всё ярче подчёркивали убогость доставшейся Пары, всё отчётливее пророчили жалкую судьбу вместе с уродом, которого он предпочёл бы не видеть.
И как он станет трахать такое?!
От досады хотелось взвыть, но Шайс только влил в себя ещё пинту.
Ему удалось подняться из-за стола и вот, на нетвёрдых ногах, он двинулся на выход.
Хозяин не посмел окликнуть гостя и предъявить ему счёт. Гораздо безопаснее было выслать бумагу Ганеш, а сейчас мастер Лишен счёл за благо промолчать и вознести благодарность духам.
Вереница улиц привела Шайса к той самой тестерии. Он остановился на другой стороне дороги, опираясь спиной о стену. Там, за стеклом, он приметил драко. Того самого парнишку, что обслуживал его днём.
В мальчике не было ничего особенного, но его молодость и гладкость лица, так не походившего на костяную морду, были его лучшими преимуществами.
Шайс всегда выбирал симпатичных молодых парней драко или драконов, женский пол его мало привлекал, но и им он не брезговал.
И вот сегодня он узнал, что его уделом будет старое, скрюченное, худое тело, наверняка с обвисшей кожей и неприглядными пятнами.
Среди драконов физическая немощь встречалась редко. Но личное время каждого останавливалось в точно отведённый миг. Кто-то получал вечную молодость, кто-то, как Местофий, отец Шайса, выглядел, по словам матери, взрослым мужчиной, украшенным редкими морщинами. Были и те, кто ближе подобрались к третьему возрасту. Именно такое досталось Шайсу.
И теперь дракону, ещё не встретившему совершеннолетие, предстоит делить постель с самым отвратительным ящером, рождённым на просторах Нагорий целую вечность! И это отнюдь не было преувеличением.
Почему? Почему судьба так несправедлива?! — вопрошал Шайс, пока когти сильнее выступали на концах пальцев. Он оттолкнулся от стены и, не спеша, пересёк дорогу.