Да и потом. Основное они уже обсудили. Прочее может и подождать. Выяснять отношения сейчас — зря терять время. Слишком уж часто бывало, что когда она была так близка к победе, что-то, да мешало ей.
Но стоило ей мысленно потянуться к своей силе, как Амоа тут же оказался рядом, выхватывая кристалл из рук.
— Что ты делаешь?! Бездна! Отдай сейчас же! — воскликнула она, но мужчина вместо этого просто выкинул кристалл за плечо, не глядя.
Кая на мгновение замерла и в тишине услышала, как он бряцает о камни, скатываясь вниз. Бряцает все тише и тише. Создатель, сколько же там метров?
— Ты охренел вообще?! Ты на чьей стороне?! — Киара, не выдержав, набросилась на нианца, сжимая кулаки и еле сдерживаясь, чтобы не пустить в ход магию. — Ты что натворил?! Доставай его сейчас же!
— Нам. Надо. Поговорить, — вместо этого повторил Амоа.
— Нам?! — взвилась Кая, опасно прищуриваясь. — Или тебе?
— А говоришь, не обижена, — скривился на это нианец. — Неужели тебе не хочется обсудить то, что произошло?
Киара закатила глаза.
— Ты понимаешь значение слов «не время и не место?». Или мне надо теперь таскать с собой словарь, чтобы особо трудные моменты сразу переводить на нианский?
— Кая, послушай меня… — Амоа попытался ухватить ее за плечи, но она выставила вперед руки, не давая ему этого сделать.
Ну уж нет, если он начнет прикасаться к ней, связь снова даст о себе знать, и кто знает, чем все закончится. А потом он снова исчезнет, оставив ее одну в неизвестной пещере на неопределённом расстоянии от Заира.
— А тебе есть что сказать? — вздернула она бровь.
Амоа помрачнел и отвернулся. А так ли он готов к откровениям, как хочет показать? Или его просто что-то гложет изнутри, и он ищет способ избавиться от этого давящегося чувства?
— Ты ведь тоже почувствовала, что связь изменилась, ведь так? Мы оба с тобой изменились, — тихо произнес он после непродолжительного молчания.
— Связь изменилась, да. И, может быть, ты изменился, — голос Киары был спокойным, хотя внутри все скручивалось узлом.
Она ведь действительно решила перевернуть эту страницу, просто забыть этот случай. Зачем он снова делает ей больно? Заставляет вспоминать тот ужасный день, когда сначала он бросил ее, а потом она потеряла все, ради чего вообще затеяла свою борьбу.
Заживет ли когда-нибудь это шрам на сердце?
— А вот я осталась прежней. Может быть, в этом проблема? — добавила она с застывшей улыбкой на лице.
Нельзя позволять себе ни малейшей слабости. Так учили её родители.
— Я понимаю, тебе было не слишком приятно, что я вот так ушел...
— Не слишком приятно? — Киара аж поперхнулась.
Он был ее первым мужчиной. Это был первый раз в ее жизни, когда она кому-то настолько доверилась. А он просто встал и ушел от нее, как от портовой девки, не сказав при этом ни слова.
— Я просто вспомнил кое-что…
— Котелок где-то на огне оставил? Побежал снимать, пока не выкипел? — съехидничала она елейным голоском, помимо воли встревая в перепалку.
— Кое-что из далекого прошлого, — Амоа пропустил колкость мимо ушей. — Но воспоминания были не цельными. Они пришли разом, как галлюцинация, как морок. Я начал путать реальность с тем, чего нет. Не мог понять, где я нахожусь. Мне потребовалось достаточно много времени, чтобы уложить все в этой голове.
Сказав это, он посмотрел на нее будто с… просьбой? С каким-то затаенным вопросом во взгляде.
— Что ж, тогда понятно, — Киара тяжело сглотнула, кивая ему. — Можешь считать, что извинения приняты. Теперь мы можем идти?
Она соврала. Ничего ей было не понятно. Какие еще в бездну воспоминания?!
Вот только от его слов стало еще больнее. Словно вся тяжесть мира обрушилась на ее плечи. Словно бы его объяснения не снимали вину с него, а лишь перекладывали ее на Киару. Ведь она поддалась этому чувству, позволила всему случиться, а теперь оказывается, что из-за этого у Амоа поехала крыша, начались какие-то галлюцинации, и именно поэтому она не смогла спасти родителей.
— Я просто хотел сказать, что кое-что вспомнил про проклятие, — тяжело вздохнул он.
— Ты уже говорил. Ты же вылечил Филипа, помнишь? Вот только кроме него лечить больше некого. Или ты имеешь в виду меня?
— Я боюсь, что с тебя его уже не снять. Как и с принца-птицы, — он как-то странно сверкнул глазами. При этом выражение его лица можно было интерпретировать как: «Ой!».