И вот, когда начало уже понемногу темнеть, корабли наконец появились строем темных точек над свинцовой рифленой поверхностью моря, почему-то напомнившей мне волнующуюся степь. Стройные как стая черных лебедей ладьи быстро выросли из черных точек в изящно изогнувшихся водяных драконов, напоминавших легендарную старушку Несси. Они приближались с изящными взмахами полупрозрачных крыльев-плавников, кажущимися легкими гребками. Жаль… до чего же красиво почти все в этой жизни. И до чего коротка эта самая жизнь, беспощадно поглощающая саму себя. Разрушить эти грациозные создания… Но посмотрели бы вы на эти грациозные создания вблизи, и особенно на тех, кто приводил их в движение. Если они и страдали какими-то приступами сентиментальности, по их мечам и топорам этого не скажешь. Что ж, кто пришел к нам с топором… Да и просто — жизнь подлая штука.
Мы дали кораблям подойти поближе. Приблизившись к берегу, передняя их линия убрала весла. Потом с бортов в воду с криками посыпались люди и принялись дружно выволакивать корабли на мель. Когда первые суда в числе примерно дюжины оказались уже на берегу, мы зажгли огни и в ход пошли катапульты, установленные за холмами, они били через голову уже вытащенных на сушу кораблей, по тем, что еще качались на волнах, били снарядами из камней и подожженными смоляными факелами. Моментально флот Хельдрика охватила паника. Появившиеся из-за гребней холмов лучники с пылающими стрелами с меньшим эффектом, но с большей меткостью подхватили обстрел. Первым порывом противника было столкнуть вытащенные на берег суда обратно в воду, но там уже горели и сталкивались потерявшие управление корабли, некоторые тонули, опускаясь на уже недалекое дно и там застревая, и эта затея была оставлена. Тогда многие поспешили также высадиться на берег, куда уже высыпали или потекли ручейками британские отряды, готовые встретить пришельцев в рукопашной схватке. Но где-то десятку кораблей удалось благополучно повернуть обратно. Я мысленно пожелал им удачи и возглавил атаку на оказавшиеся беспомощными ладьи. Олаф командовал силами, наступавшими с другого фланга, руководить катапультами и стрелками, уже выполнившими свою главную задачу, остался Кей.
Клещи сомкнулись, и каким бы ожесточенным ни было сражение на берегу, оно было не таким уж долгим. Многие из высадившихся погибли, не успев еще привыкнуть к неподвижной земной тверди, немногие сдались, еще нескольким уцелевшим в разной степени кораблям удалось вырваться из свалки и отплыть. Мы с Олафом захватили тем временем пару по-настоящему хорошо сохранившихся в этой передряге кораблей и пустились преследовать спасающихся бегством в море; еще раньше мы как следует постарались выяснить, разбирается ли кто-то из бриттов мало-мальски в судоходстве — моряки или рыбаки, или просто легко обучаемые люди, с врожденной предрасположенностью к морскому делу, которым легко дались наши объяснения и объяснения местных профессионалов. Конечно, даже этим профессионалам не приходилось, как правило, иметь дело с саксонскими ладьями, более громоздкими, чем легкие кожаные челны, на которых издавна бороздились западные моря, и более юркие, узкие и стремительные, чем корабли, появившиеся с приходом в Британию римлян. Но были бы какие-то азы, а там уж можно и сообразить по обстоятельствам, что к чему, было бы желание. Теперь эти люди и составили костяк наших импровизированных команд, а с ними и прочие энтузиасты, не испугавшиеся новизны впечатлений и морской болезни.
Под нашим чутким руководством команды не слишком неуклюже и медленно справились с парусами и веслами. Кое-какую помощь тут, надо отдать справедливость, оказали и сдавшиеся на нашу милость саксы.
Корабль Олафа немного опередил мой. Догадываюсь, что наш штатный викинг вовсю наслаждался ситуацией. Хотя думаю, что и я испытывал энтузиазм не меньший. Первое морское сражение было приятной свежей струей во всей кампании. Почувствовав здоровое спортивное нетерпение, я немного побегал по резво скачущему по волнам кораблю, раздавая направо и налево ценные указания, выправил руль, и вскоре мы уже начали нагонять Олафа. Нельзя же было позволить ему уйти слишком далеко вперед в гордом одиночестве.
Посмотрев назад, в сторону покинутого берега, я увидел, что еще три корабля неуверенно отделились от общей массы поврежденных и горящих судов и плывут за нами. Два шли достаточно ровно, хоть и не слишком умело, а третий, сильно отстававший, все норовил завалиться набок и идти причудливыми зигзагами. Похоже, он был не только плохо управляем, но еще и как следует потрепан на предшествующем этапе сражения, судя по его несколько перекошенной осадке и слишком опущенной корме. Интересно, и кого понесло в бой на таком «Росинанте»? На ум упорно приходил только Пеллинор. Понаблюдав за ним некоторое время и придя к выводу, что в ближайшие час-полтора срочно спасать его может быть и не придется, я вернулся к погоне, мельком отметив, что на всех плывущих за нами кораблях подняты развевающиеся красные значки, хотя догадаться о том, что они красные, в быстро сгущающихся сумерках было не так уж просто, если не знать заранее наверняка, какого они должны быть цвета, с тем же успехом они могли быть и черными, и даже с Веселым Роджером. Ветер понемногу свежел, и поднятый широкий парус громко хлопал под его неровными порывами. Ветер, гнавший нас в море, был попутным, немудрено, что к берегу флот Хельдрика приближался с убранными парусами, отчего суда и напоминали четко очерченных гибких морских животных, взмахивавших лишь веслами-плавниками, теперь они летели, подскакивая, подняв широкие крылья-пелерины, прямо в сочную густоту наступающей ночи.