— Нет.
— Я не верю.
— Может быть, ты не поверишь и в то, что сама втайне этого хотела?
— Что?..
Я не дал ей опомниться.
— А разве нет? Разве не этого ты хотела, постоянно сводя нас с Гаретом? Просто ты боишься, что ветер переменится, боишься всего на свете, особенно того, что наш брат Кадор может случайно заподозрить, что именно Гарета ты прочишь мне в наследники. Не так ли?
Повисла пауза. А может, не повисла, а упала или ударила. Примерно такая же, какая бывает после выстрела — когда закладывает уши. Моргейза издала сдавленный невразумительный звук, уставившись на меня совершенно как на сумасшедшего. Может быть, она была права.
— А я не против, Моргейза, — сказал я мягко. — Гарет мне куда больше по душе чем Константин, хоть Кадор при каждом удобном случае дает всем понять, кто будет следующим. Уже даже пущен слух, что в первый же день я назначил Кадора своим преемником, если у меня не будет других наследников. А уж об этом можно и позаботиться, верно? Как и о том, чтобы я не засиделся на этом свете слишком долго. Но как ты думаешь, теперь у Гарета все-таки больше шансов против Константина, чем прежде? В конце концов, есть отвлекающий момент. Быть может, пора ему получить хотя бы шанс вступить когда-нибудь в игру, не будучи претендентом, задушенным в зародыше из-за излишней предосторожности?
Моргейза фыркнула как рассерженная кошка.
— Ты безумец! В этом нет никакого смысла! Я знаю пророчество — Константин станет королем!
Ну а я знаю «историю», которая говорит то же самое…
— Пророчество! — фыркнул я в ответ. — Чьего же изготовления?! Быть может, Маэгона? Он уже пытался напророчить мне смерть. Не далее чем на вчерашний день. И что же? Как я вообще вписываюсь в ваши пророчества, Моргейза? Ничего не предопределено, пока мы живы!
— Ты сумасшедший, — повторила Моргейза с ненавистью, хотя мне показалось, что ненависть эта была направлена уже не на меня. — Такой же сумасшедший как твой отец. Или даже хуже. Я ничего не хочу для Гарета кроме долгой спокойной жизни. Но в вашем драконьем огне сгорает все. Что ж, если ты искренне веришь в то, что сказал — пусть. Если твое безумие сможет вопреки всему защитить Гарета лучше благоразумия — пусть. Но если с ним случится хоть что-то, по чьей угодно вине, то — поверь моему слову! Константин очень скоро станет королем! А ты узнаешь, что значит настоящее проклятие! Запомни это!
— Запомню, — ответил я.
Она еще немного постояла молча. Мы просто смотрели друг другу в глаза, и я разрывался от желания сказать ей то, чего говорить никак не стоило… А потом она отвела взгляд, отвернулась и, как ветер, быстро вышла из комнаты.
Когда дверь передней захлопнулась за ней, я вздохнул с облегчением. По крайней мере, тогда я решил считать, что это было облегчение, а не сожаление.
Кажется, она тоже не сказала многого из того, что хотела сказать.
Камулдунум пустел. Время праздников проходило, и наступало другое.
Мерлин и я стояли на верхней площадке осыпающейся старой башни. Мерлин мрачновато заглядывал за парапет, а я поглядывал на Мерлина, отрешенно отколупывающего от полуразрушенного парапета мелкие кусочки.
— Ты уже знаешь.
— Знаю, и тоже понятия не имею, стоит ли говорить об этом сейчас остальным. Может, все пройдет раньше, чем кто-то успеет всерьез испугаться. Но есть и настоящий риск, что не пройдет. И теперь все это уже гораздо меньше похоже на игру. — Я тоже отколупнул кусочек от парапета и сбросил вниз. Помолчав немного, я продолжил. — Конечно, при таком раскладе, хотелось бы знать мнение всех, как далеко мы намерены зайти… И стоит ли заходить вообще, — добавил я после короткой паузы.
Мерлин пожал плечами.
— А мне-то казалось, что тебя не так уж интересует общее мнение. — В его голосе прозвучала легкая насмешка. И не без грусти.
— Что ты имеешь в виду? — спросил я небрежно. — Разве то, что я узурпировал трон? Пустяки какие!
Он усмехнулся.
— Да, похоже, ты здесь как рыба в воде.
— Не знаю. Не так уж давно мы здесь плаваем. Просто ясно ведь, чем все это продолжится. А войны могут здорово отвлечь нас от основной проблемы. Тем более что теперь это действительно проблема, а не отпуск и развлечение экспериментами на досуге, в поисках чего-то нового в давно забытом старом, но, по крайней мере, действующем настолько, насколько нам было необходимо, в известных нам пределах. Так что…
— Теперь уже поздно переигрывать, — сказал Мерлин. — Что случилось, случилось. Пусть мы и не собирались использовать машину по назначению в ближайшее время, все-таки, есть большая разница между тем, чтобы не использовать возможность, и вовсе не иметь возможности ее использовать. Конечно, случилось непредвиденное, но и здесь все бросать нельзя. После твоей маленькой выходки с разгадыванием древних головоломок и доставанием мечей откуда не следует, нам в этом мире уже сложно будет затеряться.