Да, прямо сейчас еще не били, но час этот был не за горами. С остальными частями медленно подходил Кей. Между войсками Кольгрима, в силу их большей однородности, разрыв был несколько меньшим. Значит, скоро последует нападение. А пока, помимо переносных заграждений, бритты сооружали дополнительные оборонительные земляные валы и копали рвы.
Когда день с некоторой натяжкой уже можно было назвать вечером, Кей все еще не подошел, зато саксы собрались вокруг похоже уже в полном или почти полном составе, и какое искушение было для Кольгрима покончить не только с Гавейном, но и с главным на данный момент для него раздражителем. По крайней мере, пришло мне от него недавно с вестовой стрелой веселенькое послание, что, мол, если я коварно покусился на Эборакум в его отсутствие, то мы еще посмотрим, из чьего черепа пора делать кубок. Эпичное замечание. Но не будем поминать, кто и что начал первым.
Гавейн отвел от утомленного глаза подзорную трубу.
— Будем надеяться, мы не поторопились.
— Будем надеяться, мы не опоздали, — поправил я.
— Это только Кей у тебя опаздывает.
— Он не опаздывает.
— А мы?
— И мы не торопились.
— Тогда о чем это мы? — рассмеялся Гавейн.
— Не знаю, наверное, ты о том, не слишком ли бодро мы поддаемся на провокации, а я о том, не слишком ли много выиграл Кольгрим от предоставленной отсрочки, но и то и другое обсуждать уже поздно. Да и в таком выгодном во многих смыслах положении мы сами еще никогда не были.
— Но человек, если только он не идиот, всегда сомневается.
— Значит, нас можно поздравить — мы не идиоты.
— Ага, если что, помрем мудрыми и коварными.
— Обязательно, — согласился подошедший Галахад, расслышавший последние слова. — Артур, мне мерещится или вот того парня рядом с Кольгримом я видел недавно на стене Эборакума. По-моему ты говорил, что это Бальдульф.
Гавейн протянул мне трубу. Я покачал головой. Не нужно, я его уже видел.
— Не мерещится. Если только у Кольгрима нет еще одного брата, а у Бальдульфа — брата-близнеца. Но история и слухи об этом умалчивают.
Шустрый тип этот Бальдульф и куда опаснее Кольгрима. Сейчас братья спорили. Бальдульф был чем-то недоволен и сердито взмахивая рукой, показывал в сторону Эборакума.
— Как вы думаете, о чем они? — поинтересовался Галахад.
— Похоже, Бальдульфу не нравится идея принимать бой здесь, — сказал я, все-таки забрав у Гавейна трубу. — Думаю, он лучше Кольгрима понимает, что тут у нас более выгодная позиция и еще просчитывает дальнейшие ходы и не хочет рисковать. Даже если он не ждет всерьез поражения, вряд ли он любитель пирровых побед.
— Печально будет, если Кольгрим его послушает, — решил Гавейн. — Другого такого удобного случая можно ждать многие годы.
— Зато сколько народу пока в живых останется, — негромко заметил Галахад.
— Не послушает, — покачал я головой. — Вряд ли Кольгриму нравится, когда к нему лезут с умными советами, особенно, когда советы действительно умные. В конце концов, кто из них вождь? Ого… — вырвалось у меня с мрачным удовлетворением: Кольгрим, неожиданно разъярившись, замахнулся на брата, тот замолчал и отступил. Какое-то время они свирепо смотрели друг на друга, затем Кольгрим отвернулся и подозвал кого-то. Бальдульф отошел с угрюмым видом. — И потом, Кольгрим тоже не хочет упускать удобного случая, которого можно ждать многие годы. Ведь если он сейчас отойдет в Эборакум, как будто вспомнив про договор, мы отойдем в Камулдунум, и все кончится ничем. Еще на долгое время, которое придется страдать его гордости. А теперь, — я вернул Гавейну трубу, — смотрим в оба и командуем, как договаривались. Сейчас начнется штурм.
Мы подали знак, и заиграли сигнальные рожки, бритты, заранее подобравшиеся к позициям, заняли свои места и приготовились.
Саксы, также заранее уже почти сформированные, быстро выстроились аккуратными клиньями, но двинулись вперед не сразу. Сперва в сторону холма полетели камни и всякая зажигательная дрянь. Мы ответили контрбомбардировкой, причем с высоты камни и всякая зажигательная дрянь летели в сторону противника куда более удачно, так что вскоре саксы почти прекратили нас обстреливать подобным образом и пошли на приступ. Между основными клиньями размещались лучники, помимо тех, кто стрелял из рядов по своему усмотрению, впрочем, наши традиционно были лучше. В конце концов, кто был изобретателем знаменитых валлийских луков? Несмотря на эпос о Робин Гуде все-таки не саксы, и пусть пока этот предмет не достиг того грозного совершенства, каким будет славиться несколько веков спустя, преимущество снова было налицо.