И все-таки стрелков у нас было маловато для того чтобы в поддержку метательным орудиям так и оставить противника надолго на почтительном расстоянии, и бой, хоть и застряв несколько на подступах, где саксы понесли немалые потери, которые они, впрочем, пока могли себе позволить, перешел в обычную жестокую рубку, закипевшую на валах. Наши лучники выше по склону продолжали действовать, но прицельно, чтобы не зацепить своих, и не густо — стрелы вещь расходуемая, тем более когда в твою сторону их летит меньше, чем в обратную.
Руководил саксами не Бальдульф, что в данной ситуации радовало, он даже не вел поначалу ни один из отрядов — у каждого из них были свои вожди, а Бальдульф выбрался из Эборакума практически в одиночку, если и были у него один-два спутника, погоды это никак не меняло. Значит, из Эборакума никаких подкреплений не будет. Да скорее всего там и с самого начала гарнизон был невелик, полагались только на самого Бальдульфа, благо, было на кого. Однако я старался по возможности не упускать его из виду. И не зря, единственное место, где оборона была пробита во время первого штурма, пришлось туда, где в числе прочих наступал Бальдульф. Сперва на том участке, а контролировал его Галахад, — Бальдульф даже не остался рядом с Кольгримом, ведшим войско туда, где его встречал я, — все шло совсем неплохо, несколько саксонских командиров быстро выбыли из строя, и вот тут-то оказалось, что это пошло саксам не во вред: командование сумел взять на себя Бальдульф и сорганизовать дальнейший штурм очень даже удачно. Но беспокоился я зря, Галахаду удалось заставить Бальдульфа снова отступить. Да и как могло быть иначе? Это же все-таки Галахад.
Понеся не слишком большие потери, примерно через час-полтора, первый штурм мы отбили, все-таки высота она и есть высота, удерживать ее легче, чем занять. Приливная волна саксов схлынула, обнажив впечатляюще изрытые, изуродованные склоны холма, покрытые частями изрубленной, истоптанной плоти. Все вокруг было покрыто взбитой пылью — накрапывавший дождь тут не помог, да и вовсе сошел на нет, и щедро посыпано землей.
«Всякая плоть — трава…» — подумал я, меланхолично сползая неловкой деревянной игрушкой с вала в ров, тоже полный изувеченных тел, и резко втыкая меч в землю, чтобы счистить кровь. Земля была рыхлой, но более-менее я справился и попытался стряхнуть грязь с одежды и стереть с лица. Бесполезное дело? Естественно, но все относительно. Если просто не обращать внимания, под этой землей можно и похорониться. Запрятав меч в ножны, подхватил первого попавшегося еще живого раненого и стал оттаскивать в более безопасное место. До следующего штурма еще надо будет по возможности восстановить валы.
Двигался я строго рационально и математически рассчитанно, то есть автоматически. В конце концов, было бы совсем не дело бросить верящих в тебя людей в бой и не принять в нем участие настолько, насколько, как ты знаешь, твои возможности превосходят возможности выжить любого из них. Хотя, конечно, разумнее и естественнее было бы поступить иначе, но я этому пока не научился, и временно все батарейки во мне сели. Даже не помню, чтобы ко мне кто-то подходил, хотя знаю, что подходили, но я все так же автоматически раздавал какие-то ценные указания и их отправлялись исполнять. Кто-то забрал у меня парня, которого я вытащил из рва, а я толком не осознал этого, пока кто-то тут же не встряхнул меня за плечо. Это был Гавейн. Выглядел он тоже совершенно выжатым лимоном, так что посмотрев друг на друга мы вдруг беспричинно расхохотались. Это немного прояснило мои мозги и я даже обнаружил, что с другой стороны меня нетерпеливо подталкивает Гарет.
— Артур!.. — звал он негромко, но настойчиво, подсовывая мне мех с вином. — Как ты?
— Замечательно, — кивнул я не покривив душой. Пока все шло хорошо, не скажу, что лучше, чем могло бы быть, но хорошо. Для того чтобы плохо, возможно, было еще не время. А пока даже вино в мехе не кончилось. Между тем, темнело.