Отогнав ненужное воспоминание, я снова задумалась над словами Монти. Он прав – в той части, что Дрейвен, придя в себя, настоящего, может не узнать меня. Едва войдя в апартаменты даг Куианны, он мгновенно попал под взгляд-внушение Адэра, пусть и слабый, но уже действующий. А на Кере существовал уже другой уиверн… Кстати…
– Монти, а почему он слеп? Это тоже часть внушения?
– Да. Любому можно внушить любой физический недостаток. Если внушает уиверн, – немного рассеянно сказал Монти, взглядывая на вирт-связь.
Сообразив, что он торопится, я вздохнула:
– Ну что? Идём к Дрейвену?
Уже в комнатах Дрейвена оказалось, что Монти ещё перед своим приходом предупредил Кемпа, и тот ослабил подачу снотворного до постепенного спада воздействия и убрал остальные, уже ненужные провода, подпитывающие уиверна. Монти сразу прошёл к больничной кровати Дрейвена. Я же остановилась у двери, раздираемая противоречивыми желаниями: эгоистка во мне (так я обозвала ту часть себя, которая хотела, чтобы Дрейвен сразу узнал меня) твердила, что я должна (должна!) быть первой, кого должен увидеть Дрейвен, придя в себя. Но перетрусившая Лианна, видевшая на записи в несколько секунд совершенно незнакомого ей уиверна, пыталась спрятаться. А ещё существовала третья Лианна, которая совершенно не понимала, что с нею самой происходит и почему она хочет видеть не Дрейвена, очищенного от всех подозрений, да и прямых обвинений в преступлении… Я хочу, чтобы очнулся Дрейвен с Керы! Тот жестокий боец, но заботливый по отношению к тем, кто рядом. Это я Мисти имею в виду. Ну, и себя тоже…
– Вам дать успокоительное? – совсем рядом вдруг оказался Кемп.
Удивлённый Монти обернулся от Дрейвена.
– Не-ет… – чуть не стуча зубами, процедила я. – Справлюсь.
– Может, тебе выйти, Лианна? – неуверенно предложил Монти. – Я как-то не подумал, что на тебя всё это произведёт такое впечатление.
– Не… обращайте на меня внимания. – Я сказала это, стиснув кулаки, поэтому голос прозвучал более-менее ровно. – И продолжайте.
Ещё раз мельком глянула на Дрейвена. Он лежал полуголый, по пояс укрытый простынёй. Кемп ободряюще улыбнулся мне и вернулся к пациенту. Первым делом он взглянул на данные системы и, видимо, хорошо сориентировался в том, что для меня выглядело безнадёжной абракадаброй.
– Всё, даг-ин Дрейвен возвращается.
После чего врач склонился над ним и снял повязку с глаз. Я не выдержала, подошла ближе. Кемп оттянул веко пациенту и, довольный, сообщил:
– Точно. Настоящий Дрейвен.
– Почему вы так уверены в этом? – насторожилась я.
– Зрачок появился. Сейчас уберу последние… – Он ловко стал вытаскивать впившиеся в тело Дрейвена проводки.
Как-то машинально я перехватила непроницаемый взгляд Монти, словно столкнувшийся с вопросительным – Кемпа. Ну, взглянули и взглянули друг на друга… Врач обошёл больничную кровать и, встав с другой стороны, продолжил деловито снимать проводки и там, изредка поглядывая то на Дрейвена, то на показания приборов.
Разочарование (настоящий Дрейвен!) кипело во мне почти единой кашей вперемешку с нарастающим напряжением.
– Лианна, – негромко позвал Монти, отходивший (отчего я встала ближе к кровати) и снова подошедший сзади. – Возьми.
Он протягивал мне высокий стакан с прозрачной жидкостью.
– Что это? – чувствуя себя совершенно тупой, спросила я.
– Питьевая вода, – рассеянно ответил Монти, вглядываясь в Дрейвена из-за моего плеча. Странно. Как-то так получилось, что я теперь впритык стояла к кровати Дрейвена.
И странно – зачем мне вода? Пить, потому что волнуюсь? Я автоматом бросила взгляд на нашего пациента – и застыла. Он почти одновременно открыл глаза – пронзительно серые из-за коротких, но густых чёрных ресниц. Его взгляд, сфокусировавшись, замер на мне. Потом съехал на стакан в моей руке, который я почти прижимала к груди. Шевельнулись белые, обескровленные губы. Я легко считала с них это призрачное движение: «Пить».
– Монти, он очнулся, – вновь возвращаясь к реальности, сообщила я Монти, который почему-то болтался где-то за моей спиной. – Помоги его усадить.
И опять странное: оба уиверна засуетились помочь мне поднять Дрейвена, а получилось, что он опирается на мою, невольно подставленную руку и пьёт из стакана, который мне приходится держать самой, потому что мужчины-уиверны где-то суетятся за спиной. И пьёт, не сводя с меня изучающих глаз. И глаза его оживают всё быстрей. И почему-то опять вспоминается рассказ Адэра, как Монти и Дрейвен на светских вечерах всегда отличались тем, что наперебой отбивали друг у друга самых красивых дам… А ещё возрастает странное смущение: мы смотрим друг на друга слишком с близкого расстояния…
Он выпил воду медленно, но до последней капли. Быстро обвёл комнату тем же изучающим взглядом, который очень скоро снова обратился ко мне. Потому как уиверны изо всех сил изображали (почему-то мне казалось – только изображали!) занятость в разборе системы, которая только что была на Дрейвене. Правда, разок он поднял бровь на то, на чём лежал – то есть сидел уже. Но больше всего его заинтересовала именно я, вынужденно державшая его чуть не в объятиях. Он заглянул в мои глаза – и я воочию увидела, как делается внушение. Отчего немедленно отвернулась в сторону отвернувшегося же Монти и возмутилась:
– Кто-нибудь, сделайте же что-нибудь!
Дрейвен тяжело поднял руку. Не успела я опомниться, как он ласково провёл по моему подбородку, до боли напомнив движение Дрейвена с Керы по моим губам. Но держать руку на весу ему ещё трудно. Он вздохнул и, не отводя глаз, негромко, но с отчётливо чувственным блаженством сказал:
– Хорошенькая! Ты кто?
– Получишь по морде – узнаешь! – отрезала я и осторожно, но решительно опустила его, крайне удивлённого, головой на плоскую больничную подушку.
Уиверны сразу подняли головы. Они что – решили, я сразу растаю от его поведения и слов? Интриганы чёртовы… И этот – ловелас чёртов. Он совсем другой! Совершенно не похож на того, что был на Кере! А мне нужен тот, который был там! Если придётся выйти замуж за этого, то будем жить на том же разделении: он – на этом этаже, я двумя выше!
Пока разворачивалась от больничной кровати, он уже пришёл в себя настолько, что лёжа успел схватить меня за руку. Лапища у него та ещё, тяжёлая…
– Что надо? – сухо спросила я.
– Почему ты так со мной?
Я чуть не задохнулась от негодования.
– Я – хозяйка Драконьего гнезда! Ко мне обращаться – дама Лианна! Понял?
И помчалась вон из комнаты, не обращая внимания на укоризненный взгляд Монти, который – ко всему ещё – с трудом удерживался от смеха. У порога затормозила. Здесь, у самой двери, сидел крайне задумчивый Мисти и пристально глядел в комнату.
Взявшись за дверную ручку, я обернулась посмотреть, что так заинтересовало кота. Дрейвен. Монти усадил его на кровати и сел рядом, чтобы тот постепенно смог сидеть – хотя бы с опорой на него. Дрейвен уже не смотрел на меня. Он внимательно, вдумчиво смотрел на бронированного кота. Он даже голову наклонил, всматриваясь в странного зверя. Снова шевельнулись губы, и Монти с изумлением заглянул в его лицо.
Даже с такого расстояния, от самой двери, я опять сумела считать шёпот с губ Дрейвена: «Мисти?»
23.
Изумлённая, перевела взгляд на его глаза. Он тоже посмотрел уже на меня, но задумчивая линия губ снова превратилась в ту самую, ловеласовскую, как я уже в сердцах обозвала её. Сладенькую такую, предвкушающую. У меня аж на самом деле кулаки зачесались врезать, да и дёрнулись неплохо – к набедренным ножнам. Так что, от греха подальше, опрометью выскочила из комнаты, чуть не сбив с ног подошедшую в коридоре с какими-то делами Брилл. А потом ещё и подпрыгнула, будто подтолкнутая здоровым мужским хохотом из комнаты Дрейвена. Только развернулась сказать им пару ласковых, как из комнаты вышел Мисти. Был он какой-то задумчивый: пока Брилл сообразила, что это за чудо, он подошёл к ней, боднулся о её ноги, приветствуя, и пошёл дальше по коридору, с вдумчивым же интересом мотаясь от одной двери к другой.