Невольно прислушалась и я.
В коридоре постепенно стали слышными шаги. Пытаясь изо всех сил определиться, я сообразила, что идущих двое. Слишком уж шаги быстрые и сбивчивые. Причём идут, как мне показалось, не слишком и прячась. Очень уверенные.
Сердце замерло, когда поняла, что остановились перед дверью, за которой прятались мы с Дрейвеном. Кто это? Те, которые приносили препараты? Или…
Дверь крякнула с треском, ударившим по ушам.
Дрейвен мгновенно сбил меня, не успевшую даже пискнуть, с ног и упал сверху, распахнув полы плаща и закрывая меня ими.
Какого дьявола?! Надо стрелять! Если он безоружный, то у меня-то пулемёт есть!!
Взрыв громыхнул так, что рокот от него волной промчался, наверное, по всему коридору в обе стороны. И был такой мощи, что вскрик двоих утонули в этом грохоте, а нас с уиверном просто отнесло от двери сильной горячей волной и врезало в угол, благо что он оказался совсем рядом. Я забыла о гранатах Дрейвена!
Уиверн не дал мне врезаться в угол головой, привычно защитив её ладонями. Под его плащ стелился дым, от которого першило в горле, да и вес уиверна был далеко не весом пушинки. Но теперь я уже сдалась: он и в самом деле лучше знает, что и когда делать. Так что – пережду неприятные моменты.
Сверху что-то сыпалось, от чего плащ Дрейвена защищал, как защищало меня и его тело. Я чувствовала его: он лежал на мне, опустив голову. И, когда первый испуг прошёл, я даже чуть не улыбнулась, когда поняла: лежим ухо в ухо… Мелкий камнепад прекратился. Дрейвен приподнял голову, скользнув подбородком по моей щеке. И замер. Я – тоже, как и он, изо всех сил вслушиваясь, что происходит в помещении. Что это было? Покушение, заказанное Адэром? Месть тех, кто однажды попался Дрейвену по его страшной работе? Или… полиция, отслеживающая отток лекарств с верхних ярусов?
Тихо. Ни звука. Пора бы бежать. Чего медлит Дрейвен? Или он знает что-то, чего не знаю я? Эта ситуация мне неизвестна. Могу только предполагать…
Наконец Дрейвен шевельнулся.
– Почему ты в моих воспоминаниях?
Я оторопела. Сейчас, в этой ситуации, он меня спрашивает о таком?!
– Не знаю. Наверное, всё то же – спим вместе и видим одно и…
– Лианна… Уиверны видят один сон на двоих только в одном случае…
Снова лёгкий шелест. Ещё больше поднял голову, теперь моего лица не касается. Ещё и приподнялся на локтях, и мне сразу стало легче дышать. Я напряглась, готовая по первому же его сигналу вскочить и бежать. И вдруг почувствовала его тёплое дыхание над собой. Услышала, как он облизал губы. И снова наклонился.
Никаких слов. Тёплые губы коснулись моих. Тишина. Я застыла, не зная, что делать. Может, я чего-то не понимаю, но понимает этот конкретный уиверн? Как он сказал? И какие, к дьяволу, могут быть сейчас вообще разговоры?.. Почему он остановился? Попробовать самой? Но ведь мужчина… Чего же он ждёт?
Я завозилась под ним, выпрастывая руку и разворачиваясь. Как же здесь, под плащом, душно. Но в комнате наверняка всё ещё летает дым… А мне всё равно хочется увидеть его лицо. На моё шебуршание под ним он молчит – и не двигается. Что он видит, вглядываясь в меня спрятанными под линзами глазами? Что он чувствует? Чуть улыбнулась. А если он захочет узнать, что я чувствую, – не свистнет своим жутким свистом? Нет, он ощущает меня и так. Эмпат же. Если до сих пор слеп…
Всё. Вытащила руку. Согнула, как смогла, в тесном пространстве, пальцами провела по его лицу. По морщинкам – смеётся? Серьёзен?
Сколько глупостей пришлось передумать. А ответ прост. Он тоже боится.
Приподнялась на лопатках, чувствуя свой сжавшийся живот.
– Дрейвен…
Мои губы скользнули по его ждущему рту движением его имени. Он выдохнул и жадно приник ко мне… И вскоре я уже не понимала ничего: ни где мы находимся, ни почему наплевать на то, что в помещение могут ворваться какие-то смешные «пауки» или какие-то посланные глупым Адэром глупые убийцы… Самое важное было именно в том, что этот чёртов конкретный уиверн мой и только мой! И пусть он думает себе, что хочет, например, такую глупость, что я стала его личной собственностью, потому что откликнулась на его поцелуй, что мне нравится откликаться на его по… ой… уже не только на поцелуй… Какие у него руки… А какое имя… Дрейвен… Дре-эйвен… Дрейв!..
… Солнце Уиверна мягко заглядывало в окна, не зашторенные с вечера.
Я следила, как его пока тёмно-жёлтый свет начинает играть на потолке спальни. Головой я удобно и уютно устроилась на плече мужчины, который спал крепко-крепко. Пусть кто-то скажет, что это не я его вернула. И пусть кто-то скажет, что ему ещё придётся после этой ночи носить линзы. Нет, ему я ничего не скажу о том, что знаю про линзы. Но, кажется, он узнал главное, из-за чего в глубине души вернулся к слепоте. И должен проснуться зрячим. Могу поспорить…
Его дыхание изменилось.
– Могу поспорить, что ты больше не двоишься, – прошептала я.
– Кому чего, а тебе важно только это? – пробормотал он. – Ты не совсем права. Мне бы хотелось ещё кое-что узнать и понять, но уже не смогу.
– Но это потом, – сказала я уже вслух, хоть и негромко. – Тебе сейчас надо готовиться к суду. Даг-ин Рэдманд должен с тобой много беседовать, чтобы сделать тебе хорошую защиту. И потом…
– Лианна… Защита уже не нужна.
– Почему?
– Потому что уиверны только в одном случае видят один сон. И даг-ин Рэдманду только достаточно узнать об этом, как суд будет отменён вообще. Или ты не хочешь, чтобы даг-ин Рэдманд узнал об этом?
Я повернулась и ткнулась носом в его щеку. Обняла за плечо.
– Ты ведь больше никуда – ну, по своей специальности?
– Больше – нет. Хозяйство большое – придётся разбираться в нём на пару с тобой.
Он осторожно приобнял меня, и заглянул в глаза. Я рассиялась – видит! Поэтому он сказал, что хочет ещё кое-что понять, но уже не сможет! Не сможет вернуться на Керу, в её коридорные лабиринты и ярусы! Он и правда узнал главное!
– Чему ты улыбаешься? – невольно улыбнулся и он.
– Вспомнила, каким ты строгим был ночью. А как будет счастлив Брендон!
– Логика истинной женщины, – проворчал он, всё ещё улыбаясь.
– Логика! – подтвердила я. – Ведь это самое главное, что у меня есть – ты и твой сын. Поэтому у меня всё логично. Дрейвен…
– М?
– Ты знал меня всего два дня на Уиверне…
– Ты забыла приплюсовать неделю на Кере.
Да, забыла. И теперь, кажется, понимаю, почему он ослеп наново. Не оттого, что хотел узнать, что именно там произошло. А потому что ему надо было знать, почему его ко мне тянет. Я всё ещё держусь настороже. Но напоминаю себе, что мои слова: того уиверна, с Керы, я могла бы полюбить, – Дрейвен, кажется, воспринял всерьёз.
И с трудом удержалась от насмешливой улыбки: не каждая женщина начинает свой любовный роман через секунды после взрыва мощной гранаты!
Один сон на двоих
Лианна
Уиверны не говорят друг другу: «Я тебя люблю». Они видят друг друга в своих снах – и этого достаточно, чтобы женщина и мужчина поняли, что они любимы взаимно. Оттого на Уиверне нет разводов. Двое всегда вместе. Даже во сне.
Древняя история планеты, полная войн и катаклизмов, выработала в уивернах сдержанность в выражении своих чувств. Но мне, человеку, позволено то, что негласными правилами уивернов недоступно другой женщине, уивернке, так что я часто говорю Дрейвену эти сокровенные слова, любовно глядя в его пронзительно серые глаза: «Я тебя люблю». Он молчит в ответ. Иногда может поцеловать, но чаще насмешливо улыбается. Фи… Меня не проведёшь. Я гуляю в его снах – рядом с ним. Я бегу в его снах бок о бок с ним, но чаще – едва мы закрываем глаза, он переплетает свои пальцы с моими… Мы вместе даже во сне. И это – счастье.
Дрейвен
Между землянами и уивернами есть определённое согласие в поэтическом определении слова «месть». Дрейвен пересмотрел множество землянских высказываний по этому слову. Особенно ему понравилось следующее: месть – это блюдо, которое надо подавать холодным… Конечно, не все земляне однородны в своём составе. Были и такие, что не соглашались совершенно – по религиозным или этическим соображениям – даже с существованием понятия мести. Но у уивернов свои законы.