Затем суд перешел к оглашению исковых заявлений. Надо сказать, что требования моей клиентки и ее подруг по несчастью вызвали неистовое возмущение даже не столько у истца, сколько у «заинтересованных лиц».
Мамаша даже вскочила с места и начала высказывать свою позицию в ключе «шиш им, все должно достаться моей дочурке».
— Не нарушайте процесс! — сохраняя каменно-невозмутимое лицо, произнес судья. — Иначе вас выведут из заседания.
У нее хватило ума заткнуться и даже склонить голову. В чем-то госпожу Пулеметную можно было понять. Если на сороковом году привалило счастье в виде зажиточного орка, то глупо его упускать!
Мы перешли к опросу сторон. Первым выступал истец. Он просил суд расторгнуть его браки, отказав при этом женам в разделе имущества.
— Вы просите полностью отказать в исках, или частично? — уточнил судья.
— Полностью! — отчеканил истец.
— То есть вы считаете, что ваши жены вообще не имеют имущественных прав? — с иронией поинтересовался Ярешин.
— Таков обычай моего народа! — процедил господин Гомгот, уничижительно посматривая на сжавшихся орчанок.
Судья посмотрел на него с сомнением. С одной стороны, мужская солидарность заставляла его поддержать позицию истца, а с другой стороны, банальное человеческое сочувствие тянуло его на сторону ответчиц.
Так до конца и не определившись, он заметил:
— Суду понятна ваша позиция. Есть еще вопросы к истцу?
Вопросы, конечно, были. Не стану пересказывать получасовые словесные баталии, суть которых сводилась к тому, что имущество есть и оно действительно приобретено в браке, поэтому неясно, почему орк отказывается его разделить. Истец и его представитель, защищаясь, ссылались на незыблемые традиции орков.
В ответ им резонно замечали, что дело рассматривается в Мидгарде и в соответствии с его законами, так что обычаи другой страны значения не имеют. Мы втроем (орчанки не в счет) дружно насели на истца и его представителя, а судья лишь забавлялся, молча наблюдая нашу перепалку.
В конце концов адвокат Звонарев уже едва не кусался, брызгал слюной и топал ногами. Пришлось закончить перепалку, поскольку никому не улыбалось потом делать уколы от бешенства.
Судья предложил высказаться ответчицам.
Гарем поднялся с места и молча поклонился, прижав руки к груди. Судья обалдел, но поощрительно кивнул. Однако гарем продолжал молчать.
— Представьтесь суду, назовите место и дату рождения, место жительства, где проживаете и работаете. — Привычной скороговоркой начал судья.
Орчанки засеменили к нему и с поклонами выложили на стол перед судьей паспорта.
— Вы можете отвечать на вопросы суда? — поинтересовался Ярешин с явным сомнением.
Орчанки дружно помотали головами в знак отрицания.
— Объявляю перерыв на пять минут. Представители ответчиц, поинтересуйтесь у своих клиенток причинами неуважения к суду. — Не выдержал судья, раздраженно хлопая по стону ладонью.
Процесс должен исполняться правильно, без единой фальшивой ноты! А что делать, если хор вообще отказывается петь?!
Выяснив причины молчания, я не знала, плакать или смеяться. Оказывается, женщине позволено разговаривать только с разрешения мужа (который, само собой, в данном случае разрешения не даст!). Нам оставалось лишь вернуться в зал и объяснить причины заминки. Однако истец, невзирая не неудовольствие судьи, категорически отказался дать слово женам.
В такой ситуации пояснения по делу пришлось давать нам с коллегами в качестве представителей. Разумеется, мы развернулись по полной программе. Сама ситуация была настолько забавна, что даже я, обычно весьма сдержанная и невозмутимая, веселилась вовсю.
Суть наших пояснений сводилась к тому, что согласно Семейному кодексу Мидгарда, «имущество, приобретенное за время брака, принадлежит жене и мужу на праве общей собственности». Поскольку закон употребляет понятие «жена» в единственном числе (что естественно, поскольку многоженства в Мидгарде нет), нельзя считать, что мужу принадлежит половина имущества, а трем женам — оставшаяся половина. Закон ведь устанавливает равенство долей супругов!
На основании этого мы просили каждой из орчанок выделить по пятьдесят процентов имущества, что в сумме составляло целых сто пятьдесят процентов. Разумеется, нонсенс, однако букве закона он не противоречил. От имени клиенток мы даже милостиво согласились установить орку рассрочку на выплату компенсации их доли имущества. Обычно вся сумма заранее вносится на особый депозитный счет суда, с тем, чтобы быть переданной лицу после вступления решения в законную силу.
Как и положено по ГПК [44], далее слово предоставили заинтересованным лицам. Похоже, уроки риторики они получали на базаре, поскольку их высказывания были весьма красочными и эмоциональными, временами с трудом балансируя на грани приличий.
— У меня единственная дочка, — патетично провозглашала госпожа Ольга Пулеметная. — Кровиночка моя ненаглядная. Я ночей не досыпала, недоедала, чтобы деточку, отраду свою, вырастить. Неужто она не заслужила счастья?
И в таком же ключе она вещала еще минут пятнадцать. Тут было все — и вздымание рук к небу, призываемому в свидетели, и разрывание кофты на монументальной груди, и слезы на глазах… В общем, в ней умерла великая трагическая актриса.
Ее дочь оказалась более сдержанна в высказываниях. Суть ее прочувствованной речи сводилась к тому, что «Я его так люблю, так люблю! Вот просто прижала бы пусика к груди и не отпускала».
От этой нешуточной угрозы вздрогнул даже судья, а вот самому господину Гомготу, вероятно, понравилось (он расплылся в улыбке и бросил на милую ласковый взгляд).
Наконец, цирковое представление, в которое превратили заинтересованные лица свое выступление, закончилось.
Судья откинулся на спинку стула, сцепил пальцы в замок и поинтересовался.
— Стороны, вы не желаете прийти к мировому соглашению?
— Прошу прощения, ваша честь, но как именно вы представляете условия мирового соглашения? — осторожно уточнила я.
Судья Ярешин сделал знак секретарю, чтобы она выключила звукозапись. Обведя колючим взглядом стороны, судья обратился к представителю истца:
— Вы ведь понимаете, что я не вправе отказать в иске. Конечно, сто пятьдесят процентов имущества ответчицам выделить нереально, но вполне можно дать каждому из супругов по одной четвертой части.
— Но это я заработал! — попробовал возмутиться истец, заливаясь гневной краской.
— В законе сказано следующее: «является общей совместной собственностью независимо от того, что один из них не имел по уважительной причине (обучение, ведение домашнего хозяйства, уход за детьми, болезнь и т. п.) самостоятельного заработка (дохода)». В данном случае налицо уважительная причина, так что ваш аргумент необоснован. — Спокойно пояснил Ярешин. — Вообще-то, это работа адвоката, объяснять вам что-либо не входит в мои обязанности. Но я хочу, чтобы вы реально представляли перспективы.
— Почти без ничего остаться, и это в лучшем случае?! — выкрикнул истец, сжимая кулаки. — И сделать ничего нельзя?!
Его представитель быстро пересел поближе к клиенту, согнав ради этого его любовницу, и начал что-то взволнованно объяснять. Орк слушал молча, а остальные с интересом наблюдали и ожидали результата.
— Понял. — Наконец буркнул истец.
Коллега вернулся на место, и судья скомандовал возобновить звукозапись.
— Ваша честь, у моего клиента есть заявление. — Вскочил представитель истца.
— Слушаю. — согласно кивнул судья.
Истец тяжело поднялся, нервно одернул пиджак и заявил:
— Я передумал. Пусть лучше старый гарем, чем без ничего остаться. Не буду разводиться.
Несостоявшаяся теща немедленно вскочила с места.
— Да как же ж это? Ты ж обещал моей Аннушке! — Визгливо завопила она. — Ты же клялся и божился, что женишься! А теперь передумал? Мать честная, да что же это делается-то? За что ты мою дочку обидел, поганец?