Ястреб прилетел на закате. Завтра к обеду кавалькада императора должна было подойти к южным воротам столицы. Фрона с утра не давала покоя прислуге, а ей не давала покоя леди Лиадан, не отстающая от принцессы ни наш шаг и громко шуршащая пышными юбками.
— Южане вообще народ прелестный и в чем-то даже чудесный. А мужчины у них самые сильные, самые красивые. И по слухам Император Ристерд самый необыкновенный мужчина — широкоплечий, черноволосый, высокий!
— И откуда только ты узнаешь эти слухи, — сокрушенно качала головой Фрона. Вот если использовать умение первой фрейлины в правильных целях — для шпионажа, например, цены бы ей не было, а она только что и могла, так это часами сплетничать о мужчинах и неподобающем поведении той или иной дамы.
— Графиня Мариата поведала. В прошлом году её муж, советник по внешней политике, ой, ну Вы же знаете… — легкомысленно махнула белой рукой фрейлина, — Так вот, она говорит, что не видела мужчин прекраснее. К тому же она утверждает, что у неё есть его портрет, якобы подаренный им самим! Мне кажется это ложь. Стал бы Император дарить старой герцогине свой портрет…
— Кто его знает, — задумчиво отреагировала принцесса. В красоту южных мужчина она не верила, впрочем, как и в их ум. Тех, что ей пришлось повстречать на своем пути, Фрона сочла ограниченными и чванными громилами, считающими, что место женщины — последнее. Но к приезду императора, каким он там ни был, она подготовила дворец основательно: все вокруг блистало, на каждом углу стояли слуги, готовые прийти по первому же зову, коридоры были устланы дорогими коврами, парадные комнаты и залы украшали золоченные нити с хрустальными каплями, всюду витал приторный аромат цветов, которые были везде, заставляя Ганса беспрестанно чихать. Фрона считала это всё чересчур помпезным в данной ситуации, но правила требовали своего, не вменяя душевным терзанием окружающих.
— Ваше Высочество, всё готово, — главный церемониймейстер низко поклонился Фроне, задев длинным красным шелковым шарфом пол. Девушка кивнула, но потом задумалась. Ей захотелось самой проехаться на свежем воздухе, чтобы успокоиться и к приезду гостя быть не такой нервной — нельзя окружающим давать повод думать, что она ослабла. А ещё она хотела быть сильной для матери, которая плачет, как только остается одна и для отца, который возможно потерял сына и первого наследника.
— Прикажи подготовить лошадей и стражу. У нас ещё есть время проверить улицу.
Ганс покорно кивнул, но леди Лиадан, кружащая вокруг принцессы с праздничными лентами, возмущенно посмотрела на мужчину, а потом и на Фрону.
— Вам нужно готовится к приему, а не платьем мостовую подметать! Это вообще должны делать не Вы, вон пусть Ганс…
— Я готова, Ли, отстань уже.
Главная улица столицы была украшена яркими синими и зелеными лентами, символизирующими цвета флага Сибхайона; мостовая была вычищена от грязи; лишний народ убрали, заменив стражниками в сияющих летних доспехах. Кавалькада Ристерда должна была пройти город насквозь, поэтому на крышах и в переулках с утра шныряли люди из тайной разведки короля, а во дворце стражи стало в два раза больше, чем придворных леди и лордов. Нельзя было допустить нападения на императора — если тот погибнет на земле Сибхайона, войны — теперь уже с соседней империей — не избежать.
Они успели вовремя. Как только принцесса сменила платье и Лиадан с двумя помощницами поправили прическу и макияж, по городу разнесся громкий звон колоколов. Все, кто жил в столице, знали каждую мелодию звона, которым доносили до люда какую-либо новость: праздник, траур, начало погодного сезона, новый год, выезд правящей семьи в город и многое другое. Так что Фрона не сомневалась, что весь город сейчас ожил и пытается пробраться к центру, чтобы хоть одним глазком взглянуть на гостей.
Принцесса стояла рядом с отцом, по правую руку, замещала Дороса — ей ужасно не хотелось быть тут, занимать место брата. Девушка боялась: многие могут подумать, что теперь она первая наследница, а надежды спасти принца — нет. Но король настоял, даже прикрикнул, когда та попыталась капризно надуть губы, как делала это всегда, желая добиться своего. Фрона не обиделась, она понимала, что и ему сейчас нелегко, поэтому сделала так, как и просили.
Солнце, взошедшее уже довольно высоко, ослепляло, к тому же всевозможные украшения на парадных платьях придворных мерцали, отражая лучи. Дамам в шляпках было проще, но принцесса и королева были лишены такой радости — короны поверх головных уборов смотрелись бы ужасно и отлично бы подняли настроение южанам. Парадная лестница была украшена белыми нитями и цветами, темно-зеленная дорожка под ногами чуть усмиряла общую яркость, а по двору туда-сюда прогуливались стражники в парадных кирасах. Фрона бы пожалела их, но жальче ей было себя — платье, хоть и летнее, удушало, а ветер, который с утра охлаждал, теперь словно замер, прислушиваясь к происходящему.
Вот врата отворились; музыканты резко ударили в барабаны, вспугнув добрую половину дам, заиграли флейты и трубы; Фрона вздохнула с облегчением — через полчаса она войдет во дворец, в прохладу. Рядом с ней стонали леди Лиадан и Ганс, а слева от короля, замерла королева — она впервые за последние два дня вышла к придворным. Лицо её было осунувшимся, под глазами залегли тени, взгляд потух, но даже сейчас она выглядела правительницей — гордая осанка, маска строгого добродушия на лице и идеальные манеры.
Когда кавалькада приблизилась, за спиной правящей семьи послышались восхищенные тихие возгласы и вздохи. И принцесса сама бы выразила восторг столь несдержанно, если бы не статус…
…Впереди на мощном гнедом скакуне ехал сам Император Ристерд, облаченный в черные одежды, справа от него — прекрасная девушка, рыже-золотистые волосы которой горели на солнце, принцесса Нуала, а слева — огромных размеров мужчина с натянутым на глаза капюшоном. Позади них тянулась маленькая, но впечатлительная процессия: мужчина в золотом со знаменем, две большие, явно не сибхайонские, кареты, украшенные яркими полотнами и сверкающими камнями, по обе стороны от них дюжина воинов — не чета воинам Сибхайона: широкоплечие и с длинными бородами, заплетенными в косы. И ещё около тридцати воинов позади. Фрона хмыкнула — Император тоже готовился к неприятностям.
Филандер шагнул вперед, королева и принцесса следом. Они были не менее прекрасны, чем гости, но придворные не сводили глаз с остановившейся процессии.
Как только король ступил на последнюю ступеньку, Император ловко спешился и направился навстречу. Глашатай стукнув посохом о камень, громко и торжественно объявил:
— Его Величество Император Деорадхана, Ристерд Первый! Его Величество король Сибхайона, Филандер Третий!
— Добро пожаловать, Ристерд, — Филандер чуть склонил голову. — Наконец-то вы прибыли.
— Я тоже рад, дорогой друг, — с легким акцентным басом проговорил Император. Фрона восторженно смотрела на него, припоминая слова своей фрейлины — южанин был прекраснее всех мужчин, которых она когда-либо видела. — Позволь представить мою любимую сестру. Принцесса Нуала.
Прелестное создание присела в низком книксене и обворожительно улыбнулась. Король склонил голову. Фрона прищурилась — девушка совсем не была похожа на своего брата ничем, кроме стати и пышных одеяний.
— Добро пожаловать в Сибхайон, Ваше Величество, Ваше Высочество, — Алгая повторила реверанс принцессы и кинула взгляд на свою дочь. Фрона последовала примеру матери.
— Добро пожаловать. И несмотря на причину, я рада видеть вас здесь, Ваше Величество, Ваше Высочество.
Нуала поклонилась, а Император лишь учтиво кивнул, словно какой-то придворной надоедливой леди, и одарил её недовольным взглядом. Фрона стиснула зубы, вспомнив о ещё одном качестве мужчин юга — женщины для них, не более чем украшение. Такого отношения к себе она простить, конечно, не могла. И только Ганс, стоящий у принцессы Сибхайона за спиной, знал, какую ошибку совершил Ристерд. И посочувствовал ему.