Дракон назвал только несколько причин, по которым ему нравился Дорос, но этого было достаточно, чтобы принц смущенно потупил взгляд, а затем, высоко подняв голову, медленно встал из-за стола и степенно удалился, оставив своего похитителя одного. Хильд тяжело вздохнул. Непросто жить бок о бок с занимательным юнцом, который мало того что принц, так еще и крайне привлекательный субъект. Вдвойне сложнее, когда юноша начинает тебя интересовать далеко не в платоническом смысле.
Когда с обедом было покончено, перед глазами появился взъерошенный ястреб на золотом блюдце, которое старательно нес перед собой старший прислужник. Птица чувствовала себя неуютно и сразу же выпорхнула в открытое магией окно, как только в руках Дороса оказался маленький клочок бумаги.
«у склона горы в закат»
Написано было витиеватым почерком, и слова были подобраны странно. У подножья не было поселений, и поэтому Хильд был готов задать вопрос в пространство, как он должен обнаружить таинственного посланника. Впрочем, дело дракона заключалось только в непосредственном появлении в назначенное время в назначенном месте. А за то, что появиться на встрече все же надо было, говорил подозрительно знакомый герб в конце послания. У Бадахильдиса здесь не было врагов, которых стоило опасаться, но перед выходом он обязательно заглянет в гардеробную и выудит из-под кучи ненужного скарба заговоренную сорочку — никогда не знаешь, как и под каким предлогом давние недруги решат выманить дракона из его обители.
Солнце только коснулось вершины горы, а дракон спикировал на землю и обернулся человеком. К нему ровной крупной рысью направлялась фигура человека на коне — Хильд уже был готов задаться вопросом, а не кентавры ли вернулись на свои земли, но ненужные мысли были отброшены, когда всадник снял капюшон. Не бывает короткостриженных и седых кентавров. Да и вообще в здешних лесах кентавры не встречались уже с полсотни лет.
— Доброго вечера, почтенный Бадахильдис.
Всадник кивнул и протянул сверток Хильду. Тот с легким поклоном принял из рук незнакомца пергамент, и всадник тут же развернул коня и пришпорил его.
— Невоспитанные какие все, — тяжело вздохнул дракон, выбрал самый гладкий валун, сотворил небольшую свечу и развернул свиток.
«Достопочтенный Бадахильдис!
Велики Ваши дела и молва о них распространяется быстрее самого быстрого арабского скакуна в коннице султана Абдурасмана! Прибудет с Вами силы предков и благосклонность Судьбы! Приумножится Ваша мощь и влияние, будут склонены головы Ваших подданных. Смерть врагов Ваших да не омрачит Вас, а будет справедлива и достойна.
Надоело тут распинаться! Что ты себе позволяешь, Бадахильдис, пес смердящий? Положим, с псом я перегнул, но не зачеркивать же в официальном послании? И все же, возвращаясь к центральному вопросу. Что тебе, старой ящерице, взбрело в голову? Не можешь уже найти себе игрушку для развлечений, так теперь за принцев взялся? Друг мой сердечный, я все понимаю, видел я портрет этого молодца, но не до такой же степени все плохо у тебя в личной жизни, что ты решил украсть миловидного парнишку. По крайней мере, я на это очень надеюсь. В конце-то концов! Есть же крестьянские мальчишки, их пропажа не поднимет такого ажиотажа. Так мало того, что все королевство на уши поднял, так еще и соседей разгневал. Неужели нельзя провести хотя бы десятилетие спокойно?
Серьезно говоря, армия Деорадхана прибыла на континент и в скором времени будет выступать в сторону твоей горы. Я постараюсь сделать все от меня зависящее, но ничего обещать не могу. Королевская семья настроена решительно.
Горячий привет тебе от Нуалы. У нас все прекрасно.
Надеюсь на встречу в мирное время,
Твой племянник,
Ристерд»
Бадахильдис улыбнулся. Не каждый день получаешь весточку от внучатого племянника, который, пренебрегая всеми правилами приличия, старается донести свою заботу о благополучии родственника. «От добра добра не ищут, особенно от людей,» — эту простую истину в свое время уяснил Хильд, но она не распространялась на Ристерда, в котором примеси драконьей крови было достаточно, чтобы он отличался от простых смертных. Чего не скажешь о Доросе. Дракон помрачнел. Еще немного и он был готов признать свое поражение в попытке разгадать сложную систему восприятия мира и происходящего кронпринцем. Уловить нить размышлений Дороса порой было столь же сложно, сколь интересно. Мальчишка думал и воспринимал жизнь совершенно не так, как это делал дракон, и Хильд мог бы многое узнать о людях, наблюдая за ним. Однако, угроза появления на пороге его дома армии разъяренного короля и своего племянника немного отвлекала от размышлений о первоначале поведения Дороса. Оставлять принца одного надолго дракон не хотел, но ему нужна была помощь одного прославленного мага, чтобы выиграть время до появления Филандера с мечом в руках. Дорога до одинокой хижины мага Крейса на краю обрыва должна была занять немного времени, и Хильд, не теряя ни минуты, направился к старому знакомому.
***
В эту ночь мало кто из селян смог уснуть. Женщины, прижав к груди самых мелких детишек, раскачивались из стороны в сторону и пытались громким пением заглушить дикие ревы, доносящиеся, казалось, даже из-под пола. Мужчины, те, что отличались большей смелостью, со старыми мечами и простыми дубинами, а кое-кто вооружился вилами, стояли во дворе и с осторожностью защищающего свое логово хищника наблюдали за сражением двух огненных теней.
Один из них, веря словам стариков, которые тоже не желали прятаться под крышей, — кто из любопытства, кто за неимением страха перед гибелью, — был драконом. О, да, драконом! Самым настоящим. А вот его противник от двора ко двору менял имя — старый кузнец уверял, что это Защитник Леса, оберегающий от дракона свои владения, а вот сварливый, но мудрый, дровосек назвал его Зроном. Мужикам хотелось, чтобы оказался прав кузнец. Зрон — древняя нечисть, поедающая людей целыми деревнями, и появление его над деревней не сулило ничего хорошего. К счастью самого дровосека, он был не прав, как и впрочем кузнец. Молодой сапфировый дракон, которого люди распознали совершенно безошибочно, сражался ни с кем иным, как со своим собратом — правда, мертвым и подчиненным. Злой чародей поднял из скального склепа недавно ушедшего из этого мира дракона. Конечно, чародей прожил ровно столько, сколько смог бы прожить любой другой маг, посмевший нарушить вечный покой могучего создания, но его создание, подпитываемое магическими силами самой природы драконов, еще продолжал свое существование — черное и абсолютно бессмысленное в своей озлобленности и ожесточенности.
Юный Бадахильдис удачно пролетал мимо. Этот сапфировый дракон вообще отличался удачливостью на всякие склоки и драки. Что уж скрывать, он и дня не мог прожить, не почесав руки или когти об кого-нибудь. А то, что юнец не всегда выходил победителем, только подзадоривало. Острый глаз заметил сородича, венчавшего развалины кого-то строения. Бадахильдис не сразу уловил странность в темной крылатой фигуре, что и привело к тому, что селяне испуганно вздрагивали уже битый час и молили всех богов, темных и светлых, о спасении их жизней.
Мертвый сородич, заметив новую цель, ринулся в бой с той прытью, какой Хильд сможет похвастаться ещё не скоро. Сапфировому дракону ничего не оставалось — острые когти встретили недруга отнюдь не братской приветливостью. Огонь, все ещё покоряющийся мертвецу, жалил Бадахильдиса, заставляя унизительно ускользать от следующего плевка, дуря противника магией. Самому ему не удавалось пробить крепкую, хотя местами и поблекшую чешую, что злило и вдохновляло одновременно. Такой достойный противник! Он ведь не станет думать о каких-то законах, с ним сражаться в разы интереснее, чем с живыми и разумными сородичами. Настоящая битва! К тому же, геройская. В юности хочется прославиться, а также прославить свой род. Не зря же наставник дал Хильду некоторое время перед тем, как передаст ему Амулет Неба.