— Надо же. Блестит, как золото, — поддавшись какому-то совершенно странному порыву, Хильд поднялся и направился в свою сокровищницу. Не ту, в которой хранил разменные монеты и другие безделушки, не особо его интересующие, а туда, где каждый на своем месте лежали любимые драгоценные камни. Найти отдельный закуток для волоска, вокруг которого в ту же минуту была создана защитная оболочка и наложено заклятие левитации, оказалось сложнее, чем решиться на столь сентиментальный шаг.
***
Крейс, Крейс. Очень знакомо, но он никак не может вспомнить. Принц перевернулся на другой бок, утыкаясь взглядом в темный провал окна. В комнате Хильда было гораздо холоднее, спасали только одеяло и пара покрывал, которые Дорос добыл сам, порывшись в ящиках у подножья кровати. Но нос все равно мерз. Принц даже позволил Булочке забраться к себе, за что та тут же отблагодарила своего хозяина, согрев ему ноги. А Хильду знать, что в его постели ночевала собака, было вовсе не обязательно.
Под утро непогода спала, оставив после себя гудящий ветер, лениво гоняющий снежки, да плохие воспоминания. Несмотря на это, Дорос еле мог подавить улыбку, когда утыкался в подушку, представляя спящего на ней Хильда. Хоть помечтать-то он себе может позволить? Тем более все белье, как и комната в целом, пропахло теплым запахом мужчины, который навевал смутные ассоциации с теплым летним днем.
Прислужник принес ему одежду и записку от хозяина замка, когда Дорос вновь начал проваливаться в сон, совсем потерявшись во времени.
«Жду Вас к завтраку»
В столовой было не в пример уютнее и теплее. Принц вежливо поприветствовал мужчину и сел на свое место.
— Как спалось, Ваше Высочество?
— Хорошо, благодарю. Надеюсь, Вы тоже провели неплохую ночь. Не хотелось бы быть Вам в тягость.
Хильд уловил насмешку в голосе невольного гостя и улыбнулся. Дракон не мог не заметить, что принц опять начал обращаться к нему на «Вы», что давало надежду на хрупкое перемирие.
— Мне порой страшно находиться с Вами в одном помещении. Слышал, что двойняшки-наследники Сибхайона…
— Не смей, — прошипел Дорос, вскакивая из-за стола, — не смей говорить о моей сестре!
— Это больная тема? — Бадахильдис напрягся, чувствуя, что погорячился, подумав о равновесии в отношениях. — Простите, принц. Присядьте, пожалуйста. Я не буду говорить о Вашей сестре, пока вы сами этого не захотите. Прошу же, сядьте.
Дорос вновь опустился на стул, но к еде больше не притронулся, уткнувшись лицом в ладони — не хотелось видеть ни эту столовую, ни эти осточертевшие гобелены, ни безупречного Хильда, который манипулировал его чувствами. На момент ему показалось, что мужчина собрался воспользоваться вчерашней ошибкой пленника, однако его уверяющий тон… в нем не слышалось обмана, но юноша не был готов доверять обманчивой маске дружелюбия.
— Дорос, — принц вздрогнул от неожиданного прикосновения к плечу. Хильд стоял позади него, а рука на плече казалась обжигающе горячей. — Я не знаю, что делать. Я сглупил. И из-за моей глупости страдаешь ты. Обещаю сделать всё, чтобы исправить это. Пожалуйста, только жди.
— Так объясни мне, и я буду послушным.
— Не могу. Если повезет, через несколько недель мы расстанемся навсегда.
Тяжесть с плеча исчезла, Дорос обернулся, — хозяин замка скрылся в неприметной двери, откуда обычно вылетали прислужники с разносами. Принц кинулся следом. Хильд держит его за глупого мальчишку, в чем виноват, конечно, сам Дорос — ему хотелось казаться таким для мужчины, чтобы он не воспринимал его как угрозу, но сейчас эта позиция не помогала, а только усугубляла положение. Пора было показать, что Дорос мог быть не только избалованным юнцом.
— Хильд!
Дракон замер.
— Ваше Высочество?
— Объясни мне! — Дорос постарался вложить в голос всю властность и уверенность. — Если ты не лжешь, я могу помочь.
Бадахильдис прикрыл глаза, лишь бы не видеть назойливого мальчишку. Как же он устал от него! С того момента, как принц появился в его доме, он занимал собой все пространство — всюду сочилась его неуемная энергия, везде чувствовалось его присутствие. Хильду, привыкшему жить одному, такое соседство порой было в тягость. Но также дракон понимал, что эти дни будут лучиком света в его бессмертии — вредным, беспокойным и нежным лучиком. Он вдруг почувствовал тепло на щеке.
— Ты опять не брился… Могу познакомить с каплей, которая исправит проблему с лишней щетиной.
— Дорос, что ты…
Мягкие губы принца накрыли грубые и чуть суховатые губы дракона. Бадахильдис нехотя, но с осторожностью отстранил мальчишку от себя. Дорос не понимал, в какую игру ввязывается.
— Это лишнее, Ваше Высочество.
— Ты сам начал это, — обиженно прошептал Дорос.
— И эта ещё одна моя великая глупость… Огонь не в силах укротить даже я…
— Значит… — принц сглотнул и отступил на шаг. — Опять, ты опять унизил меня.
— Так будет лучше.
— Драконий выродок! — принц в отчаянном жесте скинул руки Хильда со своих плеч и сжал кулаки.
— Дорос! Ну всё, доигрался!
Бадахильдис увернулся от удара кулаком и прижал принца к стене. Тот попытался атаковать повторно, но дракон уже не мог противостоять своим желаниям. Зло укусив мальчишку за губу, он тут же лизнул место укуса, отчего Дорос перестал брыкаться и замер.
— Доигрались… оба, — поправил сам себя Хильд и вновь склонился за поцелуем. Дорос послушно прильнул к губам мужчины, выгибаясь навстречу сильным рукам, которые сжали принца крепкими тисками. В этот раз ни человек, ни дракон не собирались останавливаться, жадно наслаждаясь друг другом.
========== 11. ==========
Фрона металась по покоям, раздражая мельтешением и тихим ворчанием леди Лиадан и Ганса, — те, в силу воспитания, безмолвно и терпеливо ждали указаний, пристроившись у окна. Лиадан отстраненно думала о том, в какой туалет облачить принцессу к сегодняшнему ужину, а о чем размышлял Ганс, угадать было невозможно.
— Неслыханная дерзость! — принцесса сжала в миниатюрной ручке собранный веер. На улице было душно, в замке — холодно, но на открытых лоджиях пекло солнце. Фрону раздражало все, а особенно — император содружественной страны. Больше Ристерда выводила из себя только тихая кроткая Нуала. Неестественно покорная, мягкая и податливая, она послушно выполняла все указания своего брата, не переча даже самым странным его требованиям.
— Мое платье слишком открытое, значит? — Веер подозрительно хрустнул. Ганс с Лиадан переглянулись и беззвучно вздохнули. Остро чувствовалось отсутствие Дороса, который одним своим присутствием был способен усмирить сестру.
— Я ему покажу «разврат», я ему устрою! Он в свой… в свой…
— Деорадхан, — услужливо подсказал Ганс, за что тут же получил болезненный тычок в бок от первой фрейлины принцессы.
— Да! В свой Деорадхан вернется, там пусть и командует! — в сторону двери полетели обломки веера.
Император Ристерд накануне вечером недальновидно обронил пару фраз относительно гардероба принцессы, который разительно отличался от того, что было принято носить в Деорадхане. Фрона язвительно предложила одолжить пару нарядов Нуале, дабы «вернувшемуся принцу было кому бросить вызов за руку сестры императора». Благо Ристерд оказался благоразумным и хорошо воспитанным мужчиной и тактично не стал заострять внимание на неподобающей принцессе выходке… Однако Фрона сполна получила нравоучений вначале от матушки, затем от разъяренного отца — Филандер пригрозил отправить дочь к монахиням, а до тех пор строго запретил покидать свои покои.
Не меньше принцесса была рассержена на отца. С момента прибытия императора на материк прошло уже трое суток, а высокочтимые мужи даже не думали об активных действиях, словно назло не созывая военный совет, а обсуждая щекотливый вопрос похищения принца в интимной обстановке кабинета. Будто дело обстоит не так серьезно — похищен всего лишь какой-то первый наследник престола, старший из венценосных детей. Проблема, о которой такие высокопоставленные люди не должны заботиться. Появление Ристерда все портило. Король Сибхайона был готов отправить армию штурмовать драконью гору в день приезда заморского господина, а теперь сидел на цепи у замка, словно старый, побитый пес. Где был тот могучий густобородый великан, который ничего не боялся, был справедлив и силен, внушая уважение только одним своим видом? Несомненно, его очень задела потеря Дороса, состарила на десятилетие за один миг — в густых волосах стало на порядок больше седых волос, а лицо осунулось. И все же почему он медлил? Филандер терпеливо следовал советам императора, как будто чужестранец имел вес в драконей братии и знал, как бороться с летающими тварями лучше других. Выжидательная позиция Ристерда была подозрительна и необоснованна, по крайней мере, о ее причинах не заявлялось в открытую.