Рейнира тщательно и долго ищет ювелира, который выполнит для неё очень важный заказ. Эскиз нового перстня лежит у неё в кармане и жжёт бедро. Для кольца нужен достойный камень, правильная огранка и один особый ингредиент, который может достать Мисария, но не юная принцесса.
Шлюху приходится обхаживать точно благородную даму. Золото, упоминание имени Деймона, драгоценности. Рейнире приходится вспомнить, где хранилось всё, что дорогой дядя привозил ей из путешествий. Наглое лицо суки не способствует спокойствию, наполненный телами и вонью бордель раздражает ещё больше. Рейнира стискивает зубы и заталкивает рык обратно в глотку.
Мисария видит в ней всё ещё девочку, несмотря на необычный заказ. Может считает её ревнивой зверушкой, которой отказал какой-то рыцарь. Шлюха крутит ей, дразнит и вытаскивает деньги. И Рейнира ей это позволяет.
Потому что драконы умеют ждать, а ещё сами выбирать себе наказание.
Они встречаются на каменном берегу. Мисария сходит с лодки, Рейнира поднимается с валуна, на котором сидела. Маленькая девочка, с маленькими ладошками, которая с благоволением принимает крошечный коробок с ядом. Слёзы Лиса{?}[Мышьяк]. Много и не надо.
Подозрения, что раньше просто копошились в Мисарии, превращаются в горящие, сигнальные огни. Всё в ней буквально кричит о необходимости отступления, вдоль позвоночника бежит дрожь, потому что в глазах юной наследницы нет ни ревности, ни подросткового бунта, только — обещание ада.
Кровь и огонь. Как у Деймона…
Перед ней дракон, который с самого начала собирался её съесть. Мисария не успевает дёрнуться: кинжал входит ей под рёбра. Она широко раскрывает глаза, задыхаясь и поражённо смотря на Рейниру.
Принцесса не отводит взгляда. Смотрит, смотрит, чувствуя, как по руками бежит горячая, свежая кровь и видит себя, и убивает себя, и наказывает себя. За то, что поверила. За то, что хоть на секунду поверила этой суке и усомнилась в муже. Это её ошибка. Ещё одна в списке многих. И её наказание.
Рейнира будет гореть в пекле. Она примет его огонь, когда придёт время.
Тело Мисарии валится на камни безвольной куклой. Она дёргается, бьётся в конвульсиях, силясь сделать вдох. В её глазах ужас застыл вместе с шоком и неверием. Рейнире её почти жаль: просто лишний свидетель. Она позволяет маске стечь с её лица и ухмыльнуться. Всего на пару мгновений, но она словно расправляет крылья.
Кровь драконов поёт. Кровь добычи заливает камни и стекает с рук.
Сиракс приходит на этот зов и запах. Выныривает из-за скал. Камни перекатываются, стучат и скрипят под её движениями, а в воздух вздымаются клубы песка и пыли. Рейнира даже не морщится.
— Дракарис, — звучит певучей трелью, оно перекатывается на языке, как самое изысканное вино, отдаётся сталью, как поцелуи с валирийской кровью на губах.
Это жизнь, это смерть.
Она переодевается, наблюдая, как запачканное кровью серебряное платье превращается в ничто. В детстве Рейнира не была поклонницей шахмат, но сейчас у неё неплохо получается убирать фигуры с доски.
Рейнира сокращает время прогулок на Сиракс, ожидая пока её кольцо будет готово. Красивый перстень так похожий на те, что у неё в достатке. Только с маленькой доработкой. Крошечным изменением. Отсеком для яда.
Смерть не должна быть быстрой. Агония должна выглядеть естественно.
В ожидании своего возвращения на заседания Малого Совета, Рейнира отвлекается на сира Коля. Он смотрит на неё также влюбленно и благочестиво, как много лет назад. Наивный, глупый мальчик, который верещал, как опороченная дева, когда она трахнула его и выкинула за ненадобностью. Как будто она принуждала его нарушать обеты или трахаться с ней.
Змеёныш сбежал от неё к Алисенте. Бежать некуда, поэтому Рейнира позволяет ему находиться поблизости, пристально наблюдая и немного кровожадно думая, что оставит его Караксесу.
Она рада вернуться в Малый Совет. Пока её слово здесь ещё ничего не значит, но она может слушать, разносить отравленное вино и многозначительно смотреть на Корлиса.
Десница сдал после смерти дочери. Все это замечают. Рейнира знает какого это: потерять любимого ребёнка. Она старательно давит в себе любую жалость к этому человеку. Путь к трону выложен костями и полит кровью. Рейнира уже достаточно взрослая, чтобы понимать это. Не будет счастливой сказки, не будет ничего тихо-мирно. Никто не отдаст ей корону добровольно.
Отто должен её понимать лучше кого-либо. Ведь именно он научил её играть в эту игру. Именно он показал, какую силу имеют слухи и слова и как наносить удар правой рукой, замахиваясь левой. Она была ученицей достойной своего учителя и хотела отплатить за все его уроки.
Деймон знал её с детства. Он бы согласился, что в ней не было человеческой жестокости, что даже убийство чёртового оленя отзывалось неприятным чувством в душе, оставляя на языке горький осадок. И к чему её это привело? Эта мягкость? Сколько её детей погибло? Выжил ли кто-нибудь из Таргариенов?
Рейнира хочет закричать, потому что нет ничего хуже незнания и бессилия. Её дети, её дорогие дети. Как бы она хотела быть сейчас с ними. Обнять их всех, крепко прижимая к себе, не делая никаких различий между её сыновьями и дочерями Деймона.
«Кровь дракона густа», — повторял Деймон, и ничто не могло изменить её любви к ним, как ничто не могло вернуть их.
Рейнира улыбается самой доброй и милой улыбкой, подавая Отто Хайтауэру бокал с вином.
Десница всё хуже и хуже с каждым днём, пока в один из дней он не падает прямо во время заседания Малого Совета. Глаза Рейниры вспыхивают, но она быстро давит это в себе, одевая гримасу испуга. Она и мечтать не могла, что судьба даст ей возможность увидеть это лично, наблюдать, как Отто делает свой последний вдох, как стекленеет взгляд…