Однако же сработало. Жена Конта пришла сама, увидев возвращавшегося перед рассветом «мужа» с когтями длиннее медвежьих. К счастью, у женщины хватило выдержки смолчать и затаиться, а наутро она решительно отправилась в таверну, где остановились охотники. Днём «Конт» отсыпался, отговариваясь болезнью, а к ночи наверняка должен был выйти на охоту. Упустить его на этот раз было нельзя.
Айриэ заготовила пару хороших ловчих заклинаний и, поколебавшись, добавила капельку истинно драконьей магии. Совсем чуть-чуть, и силовые нити мира отнеслись к этому вполне благосклонно. С некоторых пор Айриэ заметила, что может прибегать к более сильным заклинаниям и в обычные, не «драконьи» дни. Только немного и очень осторожно. Означало ли это, что Акротос потихоньку исцеляется?.. Драконна надеялась, что да.
В конце концов, она лично во время солнцестояний и равноденствий скользила по силовым нитям мира, распутывая «узлы», очищая и приводя в порядок. Первые два года после Прорыва было совсем тяжело, и к ней в каждый «драконий» день приходил Саэдран. Они вдвоём выслеживали и выжигали расплодившуюся нечисть, а потом лечили мир. Теперь нечисти осталось относительно мало, но зато уцелели самые хитрые и опасные твари, вроде вселенцев. Или всякая малоопасная мелочь, до которой редко доходили руки, но которая плодилась очень быстро. Люди справлялись с подобными тварюшками и без помощи охотников.
Вселенец скользнул по тропинке совсем рядом с затаившимися охотниками. И вздрогнул, яростно зафыркав и отряхиваясь совсем не по-человечески. На городок налетел окончательно раззадорившийся ветер и пригнул вниз деревья, хлестнул по притихшей под ним земле воздушной плетью, а потом отпустил на волю дождь, хлынувший сильными струями.
Айриэ запустила во вселенца сковывавшим движения заклинанием, а Тэргон, взвившись, прыгнул тому на спину, сбивая на землю. Ошеломлённый ливнем и внезапным нападением вселенец промедлил на миг, но отмахнулся в ответ когтями и извернулся, пытаясь достать врага. Только на Тэргоне лежал хороший, мощный щит, а после во вселенца врезалось заклятие, выбившее тварь из чужого тела и лишившее возможности сбежать. Вселенец проявился в виде комка зеленоватого, студенистого тумана, зависшего в паре футов над землёй, и бессильно взвыл. Айриэннис ударила уничтожающим нечисть заклинанием с крошечной капелькой истинного драконьего пламени. Вселенец вспыхнул, ударив по глазам яркой вспышкой, но перед тем, как рассыпаться прахом, успел отчётливо, громко выкрикнуть странное: «Шаввэ Заккарас!» И Айриэ показалось, что сгусток силы поколебал на миг магические нити мира, но рассеялся мгновенно, не оставив следа. Может, и почудилось сгоряча.
Как бы то ни было, от вселенца осталась крохотная кучка мгновенно промоченного насквозь пепла, который Тэр, недовольно бурча, принялся сгребать в заготовленный кулёк. Придётся теперь тащиться к мэру, предъявлять пепел для проверки специальным амулетом и с радостным видом получать оговорённую плату. Легенде надо соответствовать, чтоб её лысые гоблины разгрызли!..
Плотник валялся на земле обмякшим кулём, но всё-таки был жив. Если его рассудок не пострадал, значит, можно считать, что это безоговорочная победа. Мокрые и недовольные охотники занялись пострадавшим: Айриэ чуть облегчила его вес заклинанием, а Тэргон потащил Конта к дому. Стоило четырежды, как договаривались, стукнуть в заднюю дверь дома, выходившую в сад, как засовы загремели. Высунувшаяся жена плотника тихонько охнула и торопливо спросила:
— Живой?..
— Что ему станется, — неприветливо буркнул Тэр, с пыхтением затаскивая Конта в дом. И добавил напарнице: — Могла бы и полегче его сделать, Нира, жалко тебе, что ли?
— Я и так его вес наполовину уменьшила, больше нельзя, — миролюбиво ответила магесса. — Не ворчи. А вы, брайя, пригласите-ка целителя… впрочем, не надо, я сама. А то мало ли кто ещё в вашем Чиггаре по ночам по улице шастает. Как зовут целителя? Отправлю «письмоносца», уж на это моих сил хватит.
Не слушая сбивчивых, прерывистых благодарностей измученной женщины и не обращая внимания на прочих домочадцев, сгрудившихся вокруг постели сына и отца, Айриэ наскоро осмотрела мужчину и влила в него немного сил, чтобы пришёл в себя. Он застонал и открыл глаза — мутные, ничего не выражающие. Но через какое-то время сумел хрипло спросить: