Дракончик был маленьким, меньше иной собаки, хотя повзрослев мог вырасти размером в пятиэтажный дом. Бронзовая чешуя померкла, хотя должна была блестеть и переливаться на солнце, большие, ярко-желтые, почти золотые глаза потускнели. Было видно, что малыш совсем плох. Он даже головы не поднял на пришедших, лишь тихо вздохнул, когда Ставрас положил ладонь на его холку, погладив по еще мягкому, не успевшему как следует затвердеть позвоночному гребню. И больше не шевелился, оставшись лежать, свернувшись калачиком на целой охапке свежего, душистого сена. У Шельма, застывшего с королевичем в дверях, сжалось сердце. Он уже несколько раз видел маленьких драконов, но те были здоровы и веселы, очень любопытны, а иногда и вовсе шкодливы, но этот несчастный малыш изначально отличался от них. Несомненно, он был болен. И судя по тому, как заиндевело лицо лекаря, помочь ему будет очень и очень трудно, если вообще возможно.
- Вот он, мой красавец, - нарушил молчание барон, но как-то совершенно неубедительно, а уж когда Драконий Лекарь грозно глянул на него, и вовсе потух и замолчал.
- Выйдем, - бросил Ставрас на ходу, и буквально вылетел из Драконьего Дома, широко шагая, так, что и Шельму с Веровеком, и барону пришлось, чуть ли не бежать вслед за ним в сторону замка.
Но, даже попав внутрь, лекарь не спешил делиться своими наблюдениями. Он так же быстро прошествовал в обеденную залу, причем, никто так и не понял, откуда лекарь узнал, где она находится. Опустился в кресло по левую руку от хозяйского места, и взглядом приказал барону сесть, чему тот безропотно подчинился. За ним к столу подтянулись и королевич, севший по правую руку от барона, и шут, занявший кресло рядом со Ставрасом.
Почти сразу угодливые слуги принесли на больших блюдах различные яства, но никто к ним даже не притронулся. Все ждали вердикта лекаря, а тот молчал, словно намеренно нагнетая обстановку. Первым не выдержал Шельм и тихо позвал:
- Ставрас?
- Когда ты купил его? - глядя только на барона, спросил лекарь ровно-ровно, но от такого голоса стало жутко всем присутствующим, даже жмущимся к стенам лакеям.
- Я не...
- Ты купил яйцо дракона, даже зная, что его можно либо найти, либо получить в дар, но, никак не отдав за него деньги, не важно какие большие, - не спрашивал, утверждал Ригулти, и барон прекрасно понял, что отпираться бесполезно.
- Полгода назад.
- Где?
- В столице.
- У кого?
- Я не знаю имен, мне принесли его через третьи руки.
- Ясно, - коротко рыкнул Ригулти, и остервенело накинулся на еду, так, словно хотел хоть чем-то занять руки. Трое его сотрапезников какое-то время растерянно смотрели на него, а потом и сами принялись вяло жевать, почти не чувствуя вкуса.
Первым молчание нарушил королевич:
- Покупка драконьего яйца карается смертью.
И после этого барон не выдержал. Сорвался. Отбросил вилку и выпалил:
- Вы думаете, я не знаю?! Но мой сын хотел своего собственного дракона. Единственный сын, понимаете? Как я мог отказать ему, как мог подписаться, что я, его отец, не способен дать ему то, чего он так страстно желает?
Но Эрнсту пришлось резко оборвать свою пламенную речь, когда Ставрас ударил по столу кулаком, да так, что задребезжали все стоящие на нем фарфоровые блюдца и хрустальные стаканы.
- Так и мог, - отрезал лекарь. - Ты хоть понимаешь, что этот дракон вообще не должен был родиться? Но это еще что, своей покупкой ты убил его. Но он все равно вылупился. Я пока не знаю, как такое могло произойти, и понятия не имею, как ему помочь. А он умирает, умирает, толком и не увидев этот мир.
- Я... я не знал, - пролепетал барон. - Не знал, что они не рождаются, если были куплены.
- Теперь знаешь, - бросил лекарь и отвернулся, глядя только прямо перед собой. Ему не хотелось вдаваться в подробности, что в этом конкретном случае, сам факт покупки был еще полбеды. И добавил уже тише: - Друзей нельзя купить.
- Неужели, ничего нельзя сделать? - взволнованно спросил Веровек, который отчего-то к собственному удивлению, почувствовал себя виноватым в том, что как наследник и будущий король, недосмотрел. Ведь он не врал, говоря, что продажа-покупка драконьего яйца каралась смертной казнью. Да, никто не помнил истинных причин этого давнего закона, но его всегда соблюдали. Кто же мог пойти на такое страшное преступление?
- Не знаю пока, - отозвался Ставрас, - но я попробую. Кстати, вы с Шельмом сегодня спите в Драконьем Доме.
- Но... - попытался было взбухнуть Веровек, у которого при одной только мысли, что придется снова спать не в постели, в глазах потемнело. Но лекарь бросил на него один лишь короткий взгляд, и королевич вовремя прикусил язык.
- Зачем? - неожиданно подал голос, отмалчивавшийся шут.
- Будете греть его своим собственным человеческим теплом, если повезет, малыш протянет до завтрашнего дня.
- А если нет? - встрепенулся барон.
- Умрет, - пожал плечами лекарь, даже не взглянув на него.
- Но, мой сын вернется только через пару дней... - пробормотал он растерянно.
- Вернется? - неожиданно зашипел Ригулти. - Так, этого малолетнего придурка еще и в замке нет, когда его дракон подыхает?!
- Эдик поехал в наш дом в Столице, отпраздновать день рождение друга, - устало откинувшись на спинку кресла, выдохнул Бернс и даже не вздрогнул, встретившись с яростным взглядом Ставраса. И только сейчас стали заметны синяки под измученными темно-карими глазами мужчины и посеребренные ранней сединой виски: - Он обязательно должен был жить вместе с ним?
- Да. Если ты собирался запечатлеть дракона на сына. Или у тебя есть другие кандидатуры?
- Нет, нету. Но разве запечатление не происходит при рождении?
- Запечатление, может, вообще не произойти, - отозвался Ставрас, подозрительно быстро взяв себя в руки. - Но если ты хотел, чтобы дракон стал другом твоему сыну, как мог отпустить его от него? Я вообще не понимаю, как твой отпрыск, если он, действительно, так рвался заполучить для себя личного дракона, мог его оставить одного. Или он все же не так уж и был ему нужен?
- Не знаю, - честно признался барон, отведя взгляд. - Уже не знаю. Вначале он хотел, каждый день ходил взглянуть на яйцо, даже говорил с ним о чем-то, а когда малыш вылупился, радовался...
- А потом?
- А потом, когда стало ясно, что дракончик слаб и явно нездоров, очень быстро охладел. К тому же, он так медленно растет, ведь все же знают, что драконы, как только происходит запечатление, начинают расти вдвое быстрее, а тут...
- А вы, барон? - вмешался в их разговор шут.
- Я?
- Как вы относитесь к малышу?
- Он дорог мне. И, поверьте, дело не в деньгах, что я отдал за него. Он мне очень нравится, не понимаю, почему мой сын не ценит это маленькое чудо, - прошептал барон и замолчал, сказать больше было нечего. Но потом он все же произнес: - Вы действительно хотите, чтобы Его Высочество спал вместе с драконом? - спросил он у лекаря.
- Да, действительно, - отрезал тот, поднимаясь из-за стола.
Барон покосился на Веровека, но тот ответил ему непроницаемым взглядом, и стало ясно, что против решения лекаря наследник не пойдет. Шельм же посмотрел на вставшего Ставраса, и когда тот направился в сторону дверей, поспешил последовать за ним. И меньше всего ожидал, что как только двери за их спинами закроются, Ставрас резко повернется к нему и стиснет в объятиях, уткнувшись лицом в плечо.