- Тогда зачем ты первым начал приставать ко мне?
Шельм по интонации понял, что это очень важный вопрос, который настолько волнует его спутника, что он не потерпит очередного лживого ответа. Ландышфуки понимал, что это будет его первым шутовским поражением, но трезво видел, что со Ставрасом ему не потягаться.
- Достали, - Сказал негромко, слова продирались через глотку с трудом. Шельм с детства не терпел демонстрировать кому-либо свою слабость. Отучили. Дома. Еще до побега. Прогнав непрошенные мысли, парень продолжил: - Они все меня достали. Я же не виноват, что барышни предпочитают меня этим напомаженным маркизам, виконтам и всем прочим. Вот и в тот раз, я девушку у баронета одного увел, а он на меня с кулаками полез. А я же шут, мне не положено на дуэлях драться. В смысле на мечах, а только в словесных баталиях, вот я и подшутил над ним. А он в отместку слух пустил, что я мужиками увлекаюсь.
- И?
- А мне-то что? Мало ли, вокруг меня слухов. Дураком был. Потому что уже через неделю ко мне всякие извращенцы повадились подкатываться. И, понимаешь, я бы мог им всем руки выкручивать, когда они меня лапали, челюсти сворачивать, когда целоваться лезли. Даже ноги ломать, когда они меня увезти куда-нибудь пытались. Но, какой тогда из меня шут?
- Действительно. Не шут, а какой-то мордоворот получается, - согласился Ставрас.
- Вот я и придумал изящный выход из положения.
- Это ты обо мне? - недоверчиво уточнил Ставрас.
Шут кивнул и посмотрел куда-то ему за спину. Помолчали. А потом Шельм тихо пробормотал:
- Прости. Я же знал, что к тебе они не сунутся.
- А то, что я сам к тебе сунуться могу, ты не подумал?
- А разве ты суешься? - вскинул на него глаза тот. Неужели, он все-таки ошибся с выбором?
- А разве нет? - совершенно серьезно спросил лекарь,выдержал паузу, наслаждаясь произведненным эффектом, и лишь потом улыбнулся.
- Прекрати, - устало бросил Шельм и облегченно фыркнул, признавая поражение. - Ты же получил, что хотел. Может быть, хватит издеваться? Завтра тяжелый день, между прочим, а так мы с тобой оба не выспимся.
- И что же, по-твоему, я получил? - поинтересовался лекарь.
- Мое признание, - пожал плечами шут.
- Уверен, что мне было нужно именно оно?
- Уверен, - кивнул тот убежденно. О том, что лекарь его зачем-то проверят, словно собирается готовить к чему-то... серьезному, Шельм умолчал. Догадка была непроверенной и не подкрепленной ничем, кроме весьма посредственных косвенных доказательсв. Он решил выждать и присмотреться к Ригулти в течении остального пути.
Лекарь не стал спорить. Пошел обратно к костру.
- А не побоишься теперь спать со мной под одним одеялом? - полюбопытствовал он, когда они уже вернулись к месту стоянки.
- Ну, что ты милый, - проворковал повеселевший шут из-за его спины. - Как я могу отказаться от сильного, мускулистого и, что не маловажно, теплого тела у меня за спиной?
- Так же, как отказался от моих щекотаний, - хмыкнул Ставрас.
- Не сравнивай, дорогой. Щекотание - это не обязательный пункт программы.
- Ой, ли?
- Да, ладно, если тебе принципиально, могу второе одеяло достать, - сдался шут.
- Так, ты же им с Веровеком поделился.
- А у меня еще есть.
- И ты молчал?
- Ну, я же не такой повернутый, как Век, знаю, что в дальнем походе под одним плащом теплее и надежнее.
- Тогда ложись.
- Есть, командир!
- И не паясничай, - потребовал Ставрас, укладываясь рядом.
- Не буду, - смилостивился тот, и добавил: - Ставрас?
- М?
- А ты расскажешь о запечатлении?
- Прямо сейчас?
- Нет. Завтра.
- Вот завтра и спросишь.
7.
С утра Ставрас поднял их ни свет, ни заря, объявив, что каждое утро теперь будет начинаться с тренировки. Шут повозмущался, но принял решение лекаря, Веровек же промолчал и, даже не позавтракав, взялся за меч, что вызвало нездоровые подозрения Шельма, о чем тот не преминул сказать, когда все трое оказались в седлах.
- Ставрас, а Ставрас, - громким шепотом протянул Ландышфуки, придержав лекаря за локоть.
- Хм? - Обернулся тот через плечо.
- А чем ты с королевичем без меня занимался?
- Мечом владеть учил? - бесхитростно отозвался тот, несколько расслабившись и потеряв бдительность после ночного выяснения отношений.
- И все? Или ты его им так основательно по башке приложил, что он теперь тих, как мышь, прикрученная кошкой к ракете фейерверка?
- Ну, у тебя и ассоциации, - проворчал Ставрас и добавил: - Чем, по-твоему, я мог с ним заниматься, пока ты предавался размышлениям под старой ивой?
- Как чем? - притворно изумился шут. - Изменять мне, конечно. - Полюбовался на вытянувшиеся лица, как королевича, ехавшего слева от них, так и Ставраса, у которого на щеке, повернутой к шту, заходила желвака, и, закрепляя результат, произнес с проникновенным, тяжким вздохом: - Я так ревную. Вот что ты в нем только нашел, сам же еще недавно Боровком кликал.
- Так, - прорычал Ставрас, натягивая поводья, но продолжить не успел.
- Не впутывайте меня в свои дела! - вскричал Веровек, покраснев, как помидор, да и по фактуре (в смысле, общей округлости), не сильно от него отличаясь, и пришпорил коня. Пока Шельм и Ставрас опомнились, и Шелест, вместе с ними замерший в недоумении, снова сделал шаг по дороге, королевич ускакал от них довольно далеко.
- На дураков не обижаются! - прокричал шут ему вслед, но Веровек, оскорбленный до глубины души, даже не обернулся.
- Вот, если бы ты на самом деле дураком был, может, и не обиделся бы, - пробормотал Ставрас. - А с тобой никаких нервов не хватит.
- Да, ладно тебе, я же пошутил.
- Как видишь, дурацкая шутка.
- Я шут, мне положено... - попытался запротестовать Шельм.
- Что положено? Над друзьями издеваться?
- Он мне не друг.
- Угу. Зато кровный брат, и ты с ним носишься, как курица с яйцом.
- Да, достал он меня своими комплексами. И вовсе он не толстый, так, в меру упитанный. Такие барышням даже больше нравятся, чем как я, костлявые и тощие. А он, как девушку увидит, так мямлить начинает, словно вообще немой или блаженный, даром, что королевич. Уж, каких я к нему краль только не засылал, все без толку! - на одном дыхание выпалил шут, и, только переведя дух, осознал, что выдал изумленно хлопающему глазами лекарю всю подноготную и возмутился: - И почему я тебе вечно все рассказываю?!
- Потому что...
- ... дурак, - обреченно закончил за него шут.
- Нет. Потому что, кажется, начинаешь доверять.
- Вот еще! - фыркнул шут, но, как-то неестественно замер, и требовательно вопросил: - А ты мне?
- Хм, - усмехнулся Ставрас, довольным тем,к ак все обернулось. Покидать мир, в котором родился и провел бесщетное число зим и весен, окончательно расхотелось. Вот чтобы Палтусу раньше этот поход за славой не придумать, а? - Посмотрим.
- И что это значит?
- Все зависит от того, как ты вести себя будешь.
- Но... - начал Шельм.
Ставрас не дал ему продолжить:
- Так что там насчет Веровека и девушек?
- Глухо, как банке без варенья, ну, или в бочке без вина.
- И тебя это беспокоит?
- Конечно. Его же королева так и оженит на какой-нибудь девице, устраивающей лишь её одну, а этот пентюх не посмеет возразить, как не возразил, когда она меня отваживала, - последние слова он прошептал едва слышно.
Ставрас молчал. Шелест, не спеша, сам вез их в ту же сторону, в которую ускакал Веровек, не полагаясь на приспущенные лекарем поводья. А шут все пытался разобраться, что на него нашло, почему со Ставрасом его привычная маска дает трещины, и он с каждым разом все сильнее обнажает перед ним не просто истинное лицо, а душу, настоящую, обнаженную и до ужаса ранимую. Почему только с ним? Может, это и есть особая, незримая магия Драконьего Лекаря? Последняя мысль напугала. И он решил озвучить свои опасения, чтобы хоть как-то обуздать собственную тайну, так и норовящую выползти наружу.