- Лютик, хоть и считается безобидным цветком, именно из его выжимки готовят очень опасный яд.
- Я знаю. А из ландыша, напротив, лекарство, - даже не видя оскала драконьей морды Шельм знал, что Ставрас улыбается.
- Почему ты выбрал меня? - очень тихо спросил он, запрокидывая голову и подставляя лицо ласковому солнцу.
- Потому что захотелось.
- Это не ответ.
- Ну, может, я решил еще раз попытать счастье с человеком. Как любой уважающий себя лекарь, выбрал себе ученика. - Напряжение, которое сковало дракона после этого признания, не осталось незамеченный шутом, но он не стал заострять на нем внимание.
- Хм, знаешь, мне амбиций не хватит возжелать в единоличное владение целое королевство. Меня вполне удовлетворяет шутовской колпак. Так что, оправдаться тем, что не хотел обезглавливать королевство, у тебя уже не получится.
- Ну да, тебя послушать, осталась самая малость, - протянул Ставрас, опустив тот факт, что Августу в самом начале амбиций тоже не хватало.
- Это какая?
- Убедить тебя, что тебе нравятся не только девушки, но и один конкретно взятый дракон.
- Который и не дракон вовсе?
- Ага.
- Ну, зная твои методы убеждения, может быть, у тебя и получится.
- Ну-ну, - скептически протянул Ставрас и неожиданно исчез.
То есть, это шуту показалось, что он исчез, и Шельм, не ожидавший такого подвоха, опрокинулся навзничь, лишившись опоры за спиной. Над ним склонился усмехающийся лекарь.
- Ты! - возмущенно выдохнул шут, одним прыжком вставая на ноги и поворачиваясь к нему.
Ставрас расхохотался. Шельм прищурился и сладенько протянул:
- Милый, а дай я тебя поцалую!
- Да, не вопрос, - отсмеявшись, весело согласился лекарь, но встретив решимость в глазах шута, покачал головой, отвергая все предыдущие глупы шалости: - Ты почувствовал во мне симпатию к Августу, но так и не понял, что мои чувства к нему были исключительно платоническими. Я дракон, был драконом, родился им. Это у людей любовь переплавляется в либидо почти мгновенно, у моего же народа такой осторой необходимости в размножении нет, поэтому и устроено у нас все несколько иначе.
- Хочешь сказать, что я зря тут переживаю и мы можем быть просто друзьями?
- Знаешь, для друзей я несколько старше тебя, - улыбнулся лекарь, радуясь, что мальчишка понял его правильно. К тому же, Шельм снова не разочаровал, когда озвучил свою догадку.
- А если я не хочу такого наставника?
- Кто же тебя теперь спрашивать будет?
- Эй! А тебе не приходило в голову, что так не честно?
- А тебе не пятнадцать лет, чтобы меня этим попрекать.
- Эй-эй! Я маленький, наивный, белый и пушистый, а ты издеваешься! И вообще воспользовался моей беззащитностью, вот!
- Ну, что ты, я в твоей пушистости не сомневаюсь, просто, как лекарь, авторитетно заявляю, что ты безусловно таким и был, пока не заболел.
- Заболел? - растерянно моргнул шут.
- Конечно. Чем, как не болезнью объяснить, что теперь ты зелененький и склизкий?
- Интересно, и кто после этого из нас шут?
- Не беспокойся, я согласен на пальму первенства, но только между нами.
- Ну да, конечно. А с остальными отдуваться, значит, мне?
- А ты думал в сказку попал?
- Был бы в сказке, - напустив на себя притворную печаль, выдал шут, - ты бы надо мной надругался.
- Чего? - все благостное настроение Ставраса как рукой сняло. Лекарь нахмурился.
- Ну, как же, - шагнув к нему и ковыряя пальчиком кожу темно-коричневой лекарской куртки на плече, отозвался шут, не глядя ему в глаза. - Ведь в сказках драконы девиц крадут и держат в своих пещерах, полных сказочных богатств. Вот я и думаю, на что им эти дурынды, как не для того самого.
- Ты не принцесса.
- Правда? - глаза шута изобразил на лице умильное выражение и старательно захлопал ресницами.
Ну, просто несносный мальчика. Ставрас даже позволил себе поразмышлять, как бы было хорошо, если бы он понял, какой он на самом деле года четыре назад, вот тогда бы ничто не мешало бы ему отшлепать шельмеца.
- Кончай паясничать, - сказал дракон строго.
- А если у меня настроение хорошее? Жив остался - грех не порадоваться.
- Порадоваться, говоришь? - Ставрас хитро прищурился, - Ну, давай попробуем! - и, устав от словесных баталий шагнул в бездну, разверзшуюся у него за спиной, утягивая за собой не успевшего ничего понять Шельма.
- Вот так всегда, - прокомментировал шут, с трудом удержавшись на ногах, вцепившись в предплечья придерживающего его лекаря, и обозревая комнату, в которой они оказались в окружении целой толпы цыган, среди которых мелькнуло и лицо Веровека, стоящего рядом с Роксоланой. - Только настроишься на непристойности, а тут такая подстава. Ты меня совсем не любишь, дорогой, - и трагически вздохнул, да так, что у большинства присутствующих на щеках появился румянец.
- Ну, извини. Сам же понимаешь, сначала дела, потом любовь, - отозвался Ставрас, отступая от него.
Шут еще раз горестно вздохнул.
- Вот уйду от тебя, будешь знать.
- Это к кому же?
- Да, вот хотя бы к нему, - ткнув пальцем в одного из цыган, возвестил шут. - Чем не красавец мужчина?
- Тем, что я красивее, - непреклонно заявил лекарь и шагнул в сторону застывшей статуей баронессы, склонившись в учтивом поклоне. - Здравствуйте, я Драконий Лекарь. Рад, что с вами все в порядке.
- Вашими стараниями, - тепло улыбнулся та, покосившись на шута, самозабвенно строящего глазки одному из её подчиненных.
- Не совсем моими, в первую очередь вот этого молодчика, - обронил Ставрас, кивнув в сторону Шельма, не прекратившего паясничать ему назло. Все цыгане недоверчиво уставились на шута.
- А я что, я ничего, - отозвался тот, и попытался снова по-девичьи похлопать ресницами, за что получил очередной подзатыльник.
Возмущенно вскинулся, но лекарь коротко отбрил:
- Можешь считать, что ревную. И хватить из себя дурака корчить. Мадам, если возможно, мы бы хотели сначала перекусить, а потом поговорить обо всем случившемся.
- Конечно-конечно. Но вы не представите мне вашего спутника, Ставрас Ригулти?
- Шельм Ландышфуки.
- Королевский шут? - недоверчиво прищурилась баронесса.
- Да.
- Тогда скажите мне, что рядом с моей дочерью стоит не королевич.
- Не скажу.
- Я-я, скажу! - тут же воскликнул шут, но исправить ситуацию уже не успел.
- Что?! - закричала Роксолана, повернувшись лицом к застывшему Веровеку. Но прочитала ответ в его глазах. - Да, как ты мог?!
Звук хлесткой пощечины приморозил к полу всех в комнате, лишь юная цыганка метнулась к двери и исчезла за ней без следа.
10.
Шельму явно не спалось. И это несмотря на полный победных свершений день, насыщенный событиями, как приятными, так и не очень.
Отчего-то сейчас в темноте спальни казалось, что неприятного было больше. Стоит вспомнить хотя бы допрос масочника Лютикмилша и картинную ссору Роксоланы с Веровеком, причем оба на праздничном пиру, устроенном на подворье баронессы в честь Драконьего лекаря и его спутников, делали вид, что вообще друг друга не знают. Шельм косился на них, но вмешиваться не спешил.
Ставрас следил больше за ним, чем за королевичем. Во-первых, все еще были сильны отголоски запечатления, и мальчишку из поля зрения выпускать не хотелось категорически. Во-вторых, лекарь уже понял, что шут куда как внимательнее относится к названному брату, чем стремится это показать и если появится возможность помирить королевича и цыганку, он непременно ею воспользуется. И Ригулти справедливо полагал, что у него это получится куда как тоньше и не навязчивее, чем у любого другого.
Но на протяжении всего импровизированного праздника шут так и не нашел способа вразумить Веровека и Роксолану. Да что там, даже баронессе это не удалось, хоть она и пыталась поговорить с дочерью, уже жалея, что так необдуманно решила осведомиться о личности полноватого мальчишки с королевской осанкой, показавшимся ей похожим на наследника, которого она видела как-то в столице, куда периодически наведывалась. Так что, все пришлось оставить так, как есть.