— Демьян, что ты возишься?! Слышал же, что в замке Драконий Лекарь, медлить нельзя!
— Мама, здесь он, — отозвался тот, невежливо ткнув пальцем в сторону Веровека.
Тот напрягся, что-то явно было не так. Он как-то не привык, чтобы к нему относились так непочтительно, особенно, если вспомнить, что барон с отпрыском бывали в Столице и посещали некоторые светские рауты, поэтому тот королевича должен был знать. Если не в лицо, то после демонстрации перстня уж точно не мог ни с кем перепутать.
Но когда на него взглянула своими зеленющими глазищами его мать, королевич окончательно понял, что попал. Он сразу не разглядел, но теперь увидел в её руке странное оружие, что-то вроде шестигранного секатора с шестью лезвиями по кругу.
— Королевич? — растянув тонкие губы в недоброй улыбке, протянула женщина.
Веровек нервно сглотнул и попятился. Зрачки в зеленых, как трава глазах, стали алыми точками.
— Ведьма! — выдохнул Веровек, озаренный догадкой.
— И что с того? — отозвалась та. — Ты все равно не успеешь никому рассказать об этом. Отойди от дракона, он мне нужен.
— Зачем? — напротив, снова шагнув к детенышу, поинтересовался королевич, судорожно соображая.
В голове никаких разумных идей не было, вряд ли шут или лекарь его услышат, даже если он сейчас заорет. А если заорет, эта красноглазая дамочка сразу же его прирежет, и поминай, как звали. Да и дракончика жалко, эта штука в руках у ведьмы явно для него предназначалась.
Пока Веровек думал, ведьма отвечала.
— Я буду жить вечно! — провозгласила она и театрально рассмеялась, запрокидывая голову и демонстративно щелкая всеми шестью лезвиями сразу. — Мне нужно её сердце! — и ткнула своей странной штукой в сторону испуганно съежившегося под её взглядом дракончика.
Это стало последней каплей. Веровек всегда обладал богатым воображением, хоть давно, с самого детства, не пользовался им, няньки с мамкой старательно отучали, но сейчас так красочно представил, как эта бешеная тетка на пару со своим сыночком, ехидно лыбящимся из-за ее плеча, будет выковыривать сердце из груди драконыша, что его затрясло.
Выхода не было.
У него ничего не было, ни меча, которым он все равно толком пользоваться не умел, маменька считала, что ему оно и не надо, всегда же телохранители рядом. Ни какого другого оружия, да что там, даже магии его не учили, опять-таки мама не одобряла, а король в вотчину женушки никогда не вмешивался. Оставалась только кровь. Голубая кровь наследника династии правителей Драконьего Королевства.
Ведьма с улыбкой шагнула к нему с драконом, не видя в королевиче противника. Веровек сам его в себе не видел, но все же руку ко рту поднес, зажмурился и прокусил запястье в области вен.
Он и не думал, что будет так больно, но спасал адреналин, которым была щедро приправлена кровь, тяжелыми каплями падающая в душистое сено. Ни ведьма, ни её сыночек не поняли, что произошло, но капли крови вспыхнули голубым огнем, царевич выкрикнул своё полное имя, и вокруг них с драконом образовалось кольцо голубого огня.
— Нет! — запоздало поняв, что к чему, закричала ведьма, но было уже поздно. Магия крови всегда была самой сильной в этом мире, её невозможно было обойти, как нельзя было преодолеть заклятие, оплаченное кровавой жертвой.
— Мама? — непонимающе захлопал глазами сын ведьмы.
— Он призвал круг голубой крови! — воскликнула она, обернувшись к нему.
— И что теперь? — возмутился мальчишка. — Что же получается, я зря возился с этой бронзовой ящерицей?! Зря отца упрашивал, да?!
— Нет уж. Его сердце будет моим. Моим! — фанатично вскричала женщина, волосы у неё на голове выскользнули из замысловатой прически и разметались по плечам, словно змеи, глаза наполнились мертвенным, зеленым светом, а с губ начали срываться первые строфы смертельного проклятия.
Веровек встал на колени, обнял молчаливого, испуганного дракончика и зажмурился. Если умирать, то хоть не одному.
Ставрас ни спорил, ни доказывал, он просто информировал, перечисляя менторским тоном все прегрешения, совершенные бароном перед его драконом.
Именно его, а не его сына. Тот бледнел, широко распахнутыми глазами смотря на лекаря, кусал губы, но понимал, что все, что говорил лекарь, правда. Шут же стоял, прислонившись к косяку двери, и отстраненным взглядом скользил по убранству комнаты. Ригулти перевел дух и воззрился на барона.
— Все еще собираетесь сидеть тут, сложа руки, и ничего не делать?