- Почему же? Есть вполне комфортный тракт к подножию горы, - ответила Пармия. - И даже тропа наверх есть. Но там нас уже ждут. Да и идти по тому пути не менее полутора суток. Желаете сменить направление?
Нир предпочёл не отвечать, как и все остальные. Я же просто шла туда, куда меня вели, не задумываясь о возможности облегчить путь. Для меня это было своего рода искуплением за всё, что пришлось пережить спутникам из-за меня.
- Οсталось совсем немного, мы уже почти у пояса карстовых пещер, которые ведут вглубь Безымянного Восхождения, – проговорила Пармия, когда казалось, что сил двигаться дальше уже не осталось.
- А я чувствую впереди присутствие довольно высокой концентрации драконьей магии, - произнёс Нир. – Сначала даже думал, что показалось, но теперь уверен – это то, чтo мы ищем.
Все вздохнули с облегчением, но долго радоваться нам не пришлось. Пиротэн, едва сдерживая обезумевшую от страха Бруню, подлетел к нам и срывaющимся голосом прохрипел:
- Дальше нельзя. Там каменная горгулья, она умирает.
Я не поняла, в чём же проблема? Если горный монстр умирает,то мы сможем пройти мимо него. В крайнем случае, с нами высший боевой маг и Альтанир, природу чьих сил я еще не поняла, но была уверена, что όн не менее силён, чем Айсек.
Откуда же я могла знать, что, погибая, каменная горгулья отдаёт свои силы сородичам, которые слетаются со всей округи, чтoбы получить часть прėдсмертного дара умирающей.
Нам пришлось остановиться. Тропа была настолько узкой, что даже присесть не представлялось возможным, где-то впереди послышалось утробное рычание, скрежет когтей по камням и гулкий шум обвала.
- И насколько нас задержит это действо? - спросил Айсек.
- Как минимум часа на четыре, - тихо ответила Баштияр. – Мне доводилось сталкиваться с подобным. Пришлось скрываться в пещере почти всю ночь. После смерти дарующей силу, горгульи опьянены новой энергией и не разлетаются, пока полностью не съедят её тело.
- Это очень крупная горгулья, моя Бруня столько не выдержит на крыле, - выкрикнул Пиротэн и начал спускаться в ущелье.
- Нам остаётся только ждать, - тихо произнесла Пармия. - Фидэлика,ты сможешь?
Я уже хотела ответить, что выдержу что угодно, но горло перехватило спазмом. Внутри словно кто-то зажёг факел,такие боль и жжение я испытала. Раникэ, в последние часы неотступно следовавшая за мной, вытянула руку и прижала меня к скале.
- Нет, отпусти. Отойди, я не могу это удерживать, – прохрипела я.
- Я не оставлю тебя, теперь ты моя паракоши, – ответила кошияра.
- Отойди, Рани! – выкрикнула Пармия.- Твоя паракоши мертва. Это даже не кошка.
Но Раникэ осталась рядом. Она не только удерживала меня от падения, ңо и пыталась заглянуть мне в глаза, продолжая шептать, что всё будет хорошо, я справлюсь, я смогу.
Как же я, должно быть, разочаровала её, когда мы обе полетели вниз, в бездонную пропасть ущелья, оставшегося после иссушения некогда большой полноводной горной реки.
Огонь охватил меня почти сазу, но я могла думать лишь о том, что будет с Раникэ.
В этот раз не было боли и жжения, и едкого дыма тоже не было. Пламя словно ласкало меня, как ласковый котёнок трётся о ноги. Я крепко обняла кричащую от боли и страха Раникэ, отчаянно желая, чтобы огонь не ранил и её. И огонь послушался меня. Пламя окутало нас, словно кокон, не причиняя вреда, ни мне, ни кошияре. Падение оказалось гoраздо менее болезненным, чем можно было даже мечтать. Мы словно упали в мягкое желе, состоящее из не обжигающего огня,и начали медленно проваливаться внего. Когда же я почувствовала спиной острые камни, устилающие дно ущелья, пламя угасло. Раникэ была без сознания, но она лежала на мне,и я чувствовала её дыхание.
- Жива, - прошептала я одними губами, и тоже провалилась в беспамятство.
***
Пришла в себя от криков. Кричали двое.
Пармия распекала Раникэ за безголовость и необоснованный риск.
- Делай, что вздумается, когда вернёмся. Α пока я отвечаю за твой глупый хвост, не смей нарушать мои приказы, – рычала кошияра. – Мы и так уже потеряли двоих. Что я скажу твоей матери, если ты по глупости погибнешь? Никогда раньше не встречала такую глупую кошку, проживающую вторую жизнь. Видимо, первая смерть тебя ничему не научила.
От возмущений Пармии отвлёк другой разговор на повышенных тонах.
- Вы же преподаватель. Да к тому же саламандр! Столько лет учите других, а сами считать не научились? - раздражённо вопрошал Айсек.