— Подвинься, — послышалось сверху.
Подняв голову я натолкнулась на внимательный взгляд ведьмы с раскосыми глазами и пересела на край циновки. Женщина улыбнулась, беззлобно, даже покровительственно. Из вежливости улыбнулась в ответ, только улыбка у меня вышла какая-то вымученная, жалкая.
— Я Салийко, — представилась ведьма, устроившись рядом.
— Фидэлика, — ответила, разглядывая свои потрёпанные ботиночки.
— Сильно его любишь? — обескуражила меня вопросом Салийко.
— Кого? — поспешнее, чем хотелось бы, уточнила я.
— Знаешь кого, но признаться даже себе боишься, трусливая, и не смотри что дракон. Хвост дрожит, как у цыплёнка, — усмехнулась ведьма.
Обидно было очень, но вместе с тем и возразить мне было нечего, потому что права оказалась Салийко, я действительно отчаянно боялась признаваться себе в каких бы то ни было чувствах к Альтаниру. А всё из-за этого проклятого ритуала единения, который ставил под сомнение искренность даже простой симпатии между нами, не говоря уже о более сильных эмоциях. А мне хотелось настоящих чувств, не являющихся следствием древнего обряда и не подвергаемых сомнениям.
— Глупая ты, — вновь покровительственно улыбнулась ведьма. И я поняла, что в действительности она намного старше, чем могло показаться. А Салийко меж тем продолжила: — Сама себе препятствия ставишь, проблемы придумываешь. Чувства они либо есть, либо нет. А откуда взялись, да почему появились — не всё ли равно?
И эта тоже в моих мыслях копается, как в собственном кармане… Замечательно просто!
— Мы только твои мысли слышим, — призналась ведьма. — Потому что женскую душу как открытую книгу читаем. Все слабости и пороки как на ладони видим. С мужчинами сложнее. Только самые сильные из нас могут заглянуть в мысли мужчины без его согласия, и то мало что понимают. А вот спутница ваша другая, вроде и женщина, а душа пустая, нет там ничего, одни капризы, как у младенца. Будто стёр кто-то всё, или отнял. Жалко её.
Я удивлённо взглянула на Салийко, и даже не нашлась что ответить. Это ж надо, чтобы чёрная ведьма кого-то пожалела!
— Не рассказывай никому, — лукаво посмеиваясь шепнула Салийко.
Я растерянно кивнула, совершенно потеряв нить разговора и теперь пытаясь вникнуть в слова ведьмы об Аэлире.
От раздумий отвлёк крик Татиаи.
— Вот дурень дурнем! — всплеснула она руками, нахмурившись и недовольно взирая на стушевавшегося под таким напором саламандра. — Я тебе что сказала? Я тебе ленточку заветную для чего дала? Вот и сиди здесь, морозь хвост! Девочку мне бедную чуть не угробил, к ироду этому угольному приволок!
Тот факт, что с погибшим «угольным иродом» у самой Татиаи явно были общие предки, ведьму не смущал. Как не впечатлило её и то, что старик действительно помог, причём ценой своей жизни.
— Вот не зря мне сёстры всегда говорили, что слишком жалостливая я. Гнать вас надо было, сразу гнать! А с морью той и сами справились бы, — продолжала разоряться ведьма.
— Я смотрю, у вас каждая вторая жалостливость от других скрывает, — прошептала я.
— Репутация, лицо держать нужно. Но вообще, это по отдельности каждая из нас в первую очередь женщина. А когда силы объединяем все человеческие чувства тьма застилает, вот и выходит, что жестокие и кровожадные. Тьма силой смерти и кровью питается, и мы её кормим… без сомнений и жалости, — спокойно, словно речь шла о каких-то бытовых мелочах, поведала Салийко.
Вот только что рядом со мной сидела просто мудрая женщина, рассуждала о чувствах и жалела Аэлиру, а теперь это была ведьма, такая же чёрная, как и её душа. Озноб прошёлся по спине. Страшно. Страшно, когда в одном человеке уживаются две совершенно противоположных личности. И ещё страшнее, когда тебе сначала демонстрируют лучшую из них, а потом показывают худшую.
— А кто установил, которая лучше? Да и не две это личности, — криво усмехнулась ведьма. — Неужели, пройдя такой длинный путь, ты всё еще веришь, что существует только добро и зло в чистом виде? Поверь моему опыту, а я живу уже не первую сотню лет, эти два противоположных качества, как правило, уживаются вместе. Так что личность у меня, как и у тебя, одна, но, скажем так, многогранная. Я не зло во плоти, но и добренькой чёрную ведьму не назовёшь. Вот и тебе пора стать гибче, не изменять идеалам, но подкорректировать их немного не помешает. А то развела тут рассуждения — какие чувства настоящие, какие нет. Дали, пользуйся… пока другие не воспользовались, — последние слова Салийко произнесла с ухмылочкой, глядя в сторону океана.
Я обернулась и забыла как дышать. Вскочила, сжала кулаки, села обратно. Обернулась ещё раз, опять вскочила. А Альтанир и Марьянэ продолжали целоваться! И этот поцелуй всё длился и длился, кажется целую вечность. Они не обнимались, руки у обоих были опущены вдоль тела, насколько я могла видеть, но это точно был поцелуй!