— Ну что? Ты собираешься сказать нам, что это было? — спросила Элла, растягивая слово. — Ты хочешь сказать, что это было?
— Ничего особенного, — ответила Белинда, прежде чем вопрос слетел с губ Эллы. Мы с ней обменялись недоверчивыми взглядами, которые пожилая женщина заметила с раздраженным вздохом. — Мы только думали, что это кто-то из наших знакомых, но это ничего не значило. Давайте вернемся к игре, я вижу?
Я понимала, что Элла готова продолжить разговор, но поспешила согласиться с Белиндой. Что бы эти двое ни делали, это было связано с магией, а я не хотела говорить о магии. Не в такой приятный день, как этот.
Без дождя и других людей на дороге мы видели больше животных, и без грифонов, с которыми можно было бы конкурировать, здесь было больше разнообразных существ, чем в Нофгрине. За последние несколько дней я видела только одну стаю воробьиных грифонов. По правде говоря, я вела себя с ними так же пугливо, как и Крепышка, но скоро мы окажемся на дальней границе их территории, и мне не придется о них беспокоиться.
С притоком новых животных у нас вошло в привычку играть в «я вижу» при вечерних тренировках, которые я любила. Если я замечала больше животных, чем Элла или Дей, Калеб или Лукас, которые иногда играли, или если я замечала следы, которые они пропустили, тогда Дей и Калеб отпускали меня на определенные, более болезненные тренировки. Если я проигрывала, они ставили меня в невыгодное положение на наших спаррингах. Иногда мне приходилось притворяться, что я повредила ногу и вообще не могу ею пользоваться; иногда мне приходилось держать один глаз закрытым на протяжении всего боя.
Я была сильна, но работа на ферме отличалась от боевой подготовки. Особенно, когда тренировка была такой же умственной, как и физической. Почти каждый вечер я засыпала, едва успев завернуться в спальный мешок, а на следующее утро просыпалась от боли в тех местах, о которых даже не подозревала. У меня редко хватало сил думать о чем-то более тяжелом, чем когда я буду есть в следующий раз, и из-за этого я проводила больше времени в эти дни, чувствуя себя счастливой, чем в плохом настроении.
И это хорошо, потому что, хотя я и молилась Сларроу, богу снов, иногда я просыпалась посреди ночи в замешательстве. Бывали ночи, когда я просыпалась, не зная, где нахожусь, и даже кто я такая. Если мой разум мог собрать хоть каплю сил вечером, то во сне меня преследовали брат и пламя.
К сожалению, несмотря на все мои усилия, мне не удалось снова заставить Эллу и Белинду сосредоточиться на игре. Все закончилось, когда Белинда покинула наш ряд, чтобы присоединиться к Ито в начале процессии, и она не вернулась к нам ни в какой момент остальной части поездки.
В тот вечер, после того как мы разбили лагерь, я позволила Лукасу и Элле убедить меня, что было бы забавно присоединиться к ним в деревенской столовой, а не заниматься обычной тренировкой. Они были так взволнованы перспективой поесть в помещении, что это было заразительно. Но на самом деле меня покорила Элла. Она сжала мои плечи сзади, слегка встряхнула и прошептала в ухо: «Суп». Я была бессильна отказать ей.
Как только мы оказались в закусочной, я почувствовала мгновенное сожаление. Я никогда не была поклонницей толпы, даже до инцидента. Как оказалось, теперь люди мне нравились еще меньше. Шум, дым, люди… все это было для меня слишком. Я изо всех сил старалась улыбаться и терпеть, но в конечном счете…
— Элла? — мне пришлось наклониться к ее уху, чтобы перекричать шум. Когда она склонила голову ближе по моим указаниям, я сказала. — Я не очень себя чувствую. Я собираюсь улизнуть, хорошо?
Она положила ложку и посмотрела на меня.
— Хочешь, я пойду с тобой?
— Нет. Ты останешься и доешь.
Я оставила монету, чтобы расплатиться за недоеденный ужин, и вернулась в палатку одна. Когда я засыпала, в мою беспокойную голову легко прокрадывался самый ясный кошмар.
Я была братом, но где бы я ни была, мне казалось, что я в беспорядке настоящего и прошлого, и я не могла найти в этом особого смысла. Я была в палатке, или, может быть, это был караван, который вели наемники, потому что я не чувствовала себя лежащей на земле. Подо мной на деревянной платформе лежал тонкий матрас. Вокруг меня были тени и висели полки, полные банок, содержимое которых я могла определить только несколько.
Я была зла. Это я знала. Злость горела у меня в животе и распространялась по ногам, которые слишком болели. Но за этим гневом скрывалось другое чувство. Я тоже боялась. Снаружи послышался настойчивый голос Бенджамина. Он разговаривал с кем-то по другую сторону брезентовой стены, окружающей меня. Если он найдет меня, я знала, что убьет меня, и ничего не могла с этим поделать. У меня не было сил даже встать.