Секунды ускользали, пока мой мозг лихорадочно работал. Бет не заслуживала того, чтобы ее отца убили за попытку сделать то, что он считал правильным. Кахая не заслуживала быть втянутой в какой-то опасный заговор, который готовила леди Фамай, потому что она пыталась помочь своей семье. Что здесь было правильным? Клетки, в которых они сидели, выглядели лучше, чем канализационные туннели, где спрятались дрейки, но они все равно были в ловушках.
Я поняла, что мне нужна помощь. Я не могла принять это решение самостоятельно. Я сжала руки в кулаки и медленно расслабила их.
— Вам нужен мой ответ сейчас?
Она захлопнула веер и тем же движением поднялась на ноги.
— Мы будем в городе еще неделю. Если я не услышу от Кахай или ее матери, что ты говорила с ними, я приму это за ответ. Тебе будет удобно?
Чувствуя себя беспомощной, я кивнула и попятилась из комнаты. Хотя никого из людей в комнате рядом не было, дверь захлопнулась, как только я вышла в коридор.
Глава 21
Я надеялась, что у меня будет время расслабиться, когда я вернусь в свою комнату, но Бао, бог удачи, не улыбался мне. Когда я вернулся, Элла и Люк уже ждали меня.
— Где ты была? — спросила Элла, как только я переступила порог. Я остановилась и посмотрела на нее. Она стояла в центре комнаты, ее лицо было бледным и напряженным от беспокойства. — Я вернулась, и Люк сказал, что тебя здесь нет, и тебя не было ни на кухне, ни в столовой. Ты не в бане…
— Мы собирались сообщить Эдит о твоем исчезновении. — Я посмотрела налево, где стоял Люк. Он готовился к уходу.
Я поморщилась. Они оба выглядели такими взволнованными. Даже у Люка, обычно такого спокойного и расслабленного, щеки горели предательским румянцем, как у человека, который метался из стороны в сторону. Его короткие светлые волосы были взъерошены… хотя это все еще производило впечатление плутовской красоты.
Элла, очевидно, запустила пальцы в свои кудрявые волосы, хотя теперь обхватила себя руками, будто у нее болел живот.
Я должна была оставить записку, я видела это сейчас. Особенно если учесть, что в покоях аристократа произошло нечто ужасное. Однако, то ли по принуждению, то ли из-за моего упрямства я слишком боялась, что кто-нибудь заметит и попытается вмешаться. Мне не хотелось думать о том, что могло бы случиться, если бы я вернулась позже, если бы Двенадцатая рота начала меня искать.
Чувствуя себя виноватой, я быстро закрыла дверь и сократила расстояние между собой и Эллой. Осторожно, потому что это было что-то новое для меня, я обняла ее.
— Прости, — сказала я, вкладывая в свои слова искреннее чувство.
Она ответила на мои объятия, сжимая руки, и я погрузилась в нее, наслаждаясь комфортом, который чувствовала в ее руках. После разговора с призрачной леди Фамай она стала твердой и реальной. Если бы я могла остаться там навсегда, я была бы счастлива. Элла отступила первой и, казалось, внимательно посмотрела на меня.
— Мне показалось, что тебе это нужно не меньше, чем мне, — сказала она менее резким, но не менее подозрительным тоном. — Тайрин, где ты была?
— Не сердись, — предупредила я.
— О, это должно быть нехорошо, — сказал Люк. Взглянув на него, я с облегчением увидела, что он, по крайней мере, улыбается. Я могла только надеяться, что его хорошее настроение продержится до моего объяснения.
Я подтащила Эллу к кровати и сама села, невольно застонав. Очевидно, быть достаточно исцеленной, чтобы встать с постели, не значит быть полностью исцеленной. Несмотря на то, что от этого было мало толку, моя забинтованная рука тупо пульсировала. И все же, устала я или нет, было не так уж много времени после полудня, и я должна была им все объяснить.
Когда Элла села рядом со мной, а Люк пересек комнату, чтобы сесть на кровать Эллы, я начала перебирать то, что заполняло последний час моего времени, от принуждения, которое началось некоторое время назад на этой неделе, до моего открытия Кахаи и Бенджамина.
На протяжении всего рассказа было довольно много перерывов. Я была бы удивлена, если бы этого не произошло. И Элла, и Люк спокойно рассказывали мне, что они чувствовали при нормальных обстоятельствах. Услышав, что я затеяла, они без колебаний выразили в самых ясных выражениях, как я была глупа, особенно Элла.
— Если ты собираешься сражаться с дрейком, возьми меня с собой, — сказала она, сверкая глазами. — Если тебе и впрямь приходится быть такой невероятно небрежной со своей собственной жизнью, которую я, кстати, очень люблю, спасибо большое, тогда возьми меня с собой!