Перед тем как выйти на холод, я натянула рукавицы, но они не годились для работы. Я сняла их и засунула в глубокие карманы плаща, пока шла по твердой земле.
Под ногами хрустела трава, покрытая толстым слоем инея. На вершине снега, который шел вниз, Форклак был слегка занесен снегом некоторое время назад на этой неделе. Отдельные участки поля были расчищены, как и пути к ним, но больше ничего.
Несмотря на то, что мои ноги все еще болели от пребывания в седле, я заставила себя идти. Я сопровождала каждый шаг ударом кулака в противника, так что к тому времени, когда я добралась до манекенов, мне было достаточно тепло, чтобы сбросить плащ. Я повесила его на деревянную ручку следующего манекена и, не дожидаясь, пока холод вонзит в меня свои когти, начала двигаться.
Я начала с комбинации ударов и блоков. За ними последовало движение, в результате которого я опустилась на четвереньки на землю и начала подталкивать себя руками вверх. Медленно растущий слой снега на земле был таким холодным, что обжигал пальцы, но я не обращала на него внимания.
Вскочив на ноги, я начала следующую комбинацию. Они были жестче, так как от холода у меня онемели пальцы. Я никогда не использовала манекен для тренировки и раньше, но быстро поняла, я оценила не чувствительность необходимости сдерживать силу моих ударов, как было бы с другим человеком. Стук дерева о дерево и дерева о ткань действовали почти успокаивающе.
С каждым ударом мне казалось, что я бью воображаемого противника. Удар. Злодей. Удар. Кто-то злой, кто уничтожит жизни других людей ради удовольствия. Удар. Он даже не заметит моего приближения.
Еще отжимания, а потом обратно к манекену. Если бы я сделала это — если бы я уничтожила кого-то злого — это доказало бы всем. Они поймут, что я настолько отличаюсь от него, насколько это вообще возможно.
К тому времени, как я набрала четвертую комбинацию, я вспотела, и мое тяжелое дыхание туманом выходило изо рта. Я остановилась, чтобы потянуться, прислонив посох к манекену и держа одну руку на груди другой. Я повернулась, выгнула спину… и прыгнула.
Дей сидел на ограде слева от меня. Он виновато улыбнулся, его миндалевидные глаза прищурились. Снег покрывал черные волосы. Черно-белый кот лежал у него на коленях, выставив живот и закрыв глаза. Он мурлыкал так громко, что я удивилась, как не услышала его раньше. Я заставила себя улыбнуться в ответ.
— Разве ты не должен праздновать с Седьмой Ротой? — спросила я.
— У меня для этого достаточно времени. Я хотел навестить друзей на улице до наступления ночи. — наклон его головы заставил меня оглянуться через плечо.
К моему удивлению, еще две кошки прижались друг к другу на ограде справа от меня. Одна была серая, свернувшаяся в тугой клубок, ее изящный хвост был таким длинным, что закрывал всю морду. Другой был абсолютно черным, снег резко контрастировал с его шерстью. Тот лежал в позе, которую мы с мамой всегда называли «кошачьей буханкой». Подогнув под себя все конечности, он походил на буханку черного хлеба с кошачьей головой на макушке. Даже с такого расстояния я видела, что его ярко-желтые глаза смотрят на меня со здоровой долей подозрения.
Моя улыбка смягчилась. Я всегда любила кошек, хотя в Нофгрине никогда не было больше пары бездомных. Наша популяция малых грифонов слишком яростно соперничала с обычными кошками, чтобы они могли процветать.
Присев на корточки, чтобы казаться маленькой, я потерла два пальца, пытаясь подманить проснувшегося поближе. Он уставился на меня, не шелохнувшись.
— Ты знаешь этих господ? — спросила я Дея, глядя на него через плечо.
Он кивнул и порылся в маленьком кошельке, достав полоску белого мяса, которое, должно быть, было курицей.
— Они охотятся на мышей в амбарах, но я их тоже кормлю.
Его черно-белый спутник приоткрыл бледно-зеленый глаз. Белая лапа неуверенно поднялась, чтобы опереться на руку, державшую лакомый кусочек. Дей улыбнулся коту, но бросил кусочек мне. Он приземлился в футе справа от меня. Он достал еще один кусок цыпленка и отдал его коту, прежде чем тот успел догнать тот, что был брошен мне. Не то чтобы кот был склонен двигаться в ближайшее время.
Чувствуя себя глупо, я заковыляла к цыпленку, все еще сидя на корточках.
— У них есть имена? — Теперь, когда я вертела в пальцах настоящую наживку, черный кот заметно оживился, в его глазах появился интерес.
Дей издал звук подтверждения.
— У меня на коленях — Мэграй. Элла зовет ее Мэгс. Черную зовут Райвен. Серого — Дав. — Я слышала улыбку в его голосе, когда он перечислял имена.