Марайя застонала.
— Я хочу, но мне нужно подать Магде заявление на новую пару соседей. Я не хочу провести еще неделю с этими двумя доставучками. Они сводят меня с ума.
— Люк? — подсказала я.
— Не сегодня. Я собираюсь зажечь свечу в храме для Соарифа, а потом мне нужно поработать над снаряжением. Я все откладывал.
Я удивленно подняла брови. Бог, которому он воздал должное, не шокировал меня. Соариф был восточным богом любви… всех видов. Однако, я не ожидала, что он откажется от поездки, чтобы засвидетельствовать свое почтение. Возможно, его неудача в Нофгрине повлияла на него больше, чем можно было предположить по флирту с Марайей.
— Хм, — сказала я. — Конечно. Не возражаешь, если я присоединюсь к тебе, пока буду ждать Эллу?
— Конечно, — Люк стукнул кулаком по столу.
Марайя зашипела от боли и шикнула на него. Хотя пар, поднимавшийся от их чашек, пах примерно так же, как и от того, что Элла приготовила для нас двоих, он не мог сделать так много. Он не мог заменить потерянный сон или заставить забыть ее все ранее… во главе с соседями. По крайней мере, ни одна из женщин не была частью ее компании. Я сказала ей об этом, пытаясь успокоить.
Она закатила глаза и сказала ехидно.
— Мне посчастливится провести с Каролиной и Дельфиной еще два месяца, если моя просьба будет отклонена.
— Вот это дух, — сказал Люк, проглатывая ложку каши. — А до тех пор, если ты не сможешь осуществить перевод, тебе придется проводить как можно больше времени вдали от них. Предлагаю свою комнату… ой! — она пнула его. Я прикрыла смех рукой.
Прошло четверть часа, прежде чем Элла наконец появилась в столовой. Марайя и Люк ушли, и мой урчащий желудок заставил серьезно подумать о том, чтобы захватить еду без нее, когда, бросив взгляд на дверь, я, наконец, обнаружила ее. Ее было трудно не заметить, она почти столкнулась с двумя другими посетителями, когда шла к очереди. Мне пришлось несколько раз окликнуть ее по имени, чтобы она вырвалась из задумчивости и нашла меня.
— Извини, — сказала она, подойдя ко мне. — Должно быть, вчера я выпила больше, чем думала. Я сегодня не в себе, — я склонила голову. Прошлой ночью она была в прекрасной форме, особенно к концу ночи. Теперь ее обычно светлая кожа была бледной и тусклой, а карие глаза потускнели.
— Это была определенно хорошая ночь. Ты только что разминулась с Марайей и Лукасом. Им пришлось иметь дело с ее соседями по комнате, которые пришли в наш дом, чтобы накричать на нее. Я их даже не слышала, а ты?
— Да, это объясняет шумиху. Думаю, что я, должно быть, заснула во время этого. Они пойдут с нами?
— Нет. У них сегодня много дел. Полагаю, у тебя не было возможности спросить Коннера, пойдет ли он?
— Нет. Ты его не видела?
— Нет. Вероятно, он все еще в постели. Не хочу его будить.
Она все еще не села и теперь провела пальцем по столу, едва касаясь его поверхности.
Я встала.
— Я тоже. Давай возьмем немного колбасы и уйдем отсюда.
Колбаса и сваренные вкрутую яйца были завернуты в платки. Повар наполнил наши фляги горячей водой, в которую мы налили себе чаю. Элла принесла наши плащи, оставив их в прихожей столовой. Мы надели их и направились в конюшню.
Крепышка начала возбужденно ерзать, как только увидела меня. Сланцево-серая шуба поблескивала в тусклом свете амбара. Я делала все возможное, чтобы ездить на ней несколько раз в неделю, даже если это было только в тренировочных дворах. Физические упражнения помогали ей не меньше, чем мне. Никогда в жизни она не подвергалась такому постоянному нападению незнакомцев, людей или лошадей. У нас было это общее, но я знала, что она никак не могла понять перемены.
Кроме того, я знала, что чувство вины направило мое внимание на нее. Как бы мне это ни было неприятно, но весной мне придется оставить ее на попечение тех, кто живет в гильдии круглый год. Наемная работа на юге не место для фермерской пони с гор, как бы я ее ни любила. Мне придется ехать в караване, пока мы не доберемся до торговца лошадьми. Эдит уже сказала, что отдаст мне половину денег, и я смогу вернуть ее после моей первой работы.
К тому времени, как я оседлала Крепышку и вывела ее из стойла, Элла уже сидела верхом на своей кобыле Юнипер. Она все еще была быстрее меня, когда дело доходило до подъема, и Юнипер облегчала это. Шоколадный лен, она была так же красива, как и хорошо себя вела. В отличие от моего избалованного пони, она была обучена выполнять команды, не взбрыкивая. Я любила Крепышку, но эти навыки вызывали у меня желание иметь собственную боевую лошадь.