Проехав, как мне показалось, с полчаса, мы вышли на первый галечный пляж. На берегу, рядом с ямой для костра, лежало длинное бревно. Это было общее место сбора — не только для нас, но и для местной молодежи, которая хотела быть вне пределов слышимости родителей. Обуглившиеся дрова были свежими, а в скалах и под землей, где в последний день отдыхала лодка, виднелись глубокие вмятины.
Элла замедлила шаг и спешилась, спрыгнув на землю прежде, чем Юнипер успела остановиться. Ее лошадь сделала несколько шагов вперед, фыркнула и повернулась к ней с таким раздражением, которое могло бы соперничать с раздражением Крепышки.
Я натянула поводья рядом с ними обоими, спешиваясь намеренно медленнее. Она улыбнулась мне и привязала Юнипер к столбу, который с некоторым усилием воткнула в мерзлую землю. Я сделала то же самое с Крепышкой, в нескольких футах над ним, так что им не нужно было быть рядом друг с другом, если они не хотели.
— Жаль, что у Люка и Марайи сегодня были дела, — заметила я. — Небо чистое, и солнце теплое, если держаться подальше от тени.
Элла обхватила себя руками, плотно запахнув плащ. И все же она покачала головой.
— Может быть, они устроят еще одну прогулку сегодня.
— Может быть, — сказала я, пробираясь по пляжу. Мои ноги заскользили, часть холма провалилась подо мной. Я коротко взмахнула руками, пар вырвался изо рта. Элла попыталась помочь мне, но я быстро выпрямилась.
— Ты в порядке? — спросила она, протягивая руку на случай, если мне понадобится поддержка.
— Я в порядке, спасибо, — я одарила ее смущенной улыбкой. — Думала, весь этот гравий уже промерз.
Проверив себя, я прошла мимо нее к берегу. Кое-где по краям был лед, но через несколько футов он сменился темной водой. Я нагнулась, схватила камень и швырнула его как можно дальше. Я едва расслышала, как он ударился о воду и затонул. Элла присоединилась ко мне и схватила свой камень, более плоский, чем мой. Она бросила его одним движением запястья, и он прыгнул четыре раза, прежде чем скрыться под небольшой волной.
Мы бросили еще несколько камней, и я попробовала сделать так, чтобы они прыгали, хотя уже знала, что у меня ничего не выйдет. Никто из нас не произнес ни слова, но это была приятная тишина.
Элла первой отошла от воды, и я проводила ее взглядом. Она вытащила палку из земли недалеко от воды, куда кто-то ее воткнул. Мокрый, покрытый грязью нижний конец был заострен и почернел от огня. Она лениво покрутила ее, а затем позволила ему следовать за собой. Острие рассекло гальку, когда она шла к костру. Я обхватила себя руками, поворачиваясь, чтобы не упустить ее из виду. Она ткнула пальцем в золу, и та хрустнула. Голубая сойка с шумом приземлилась на тонкую ель, заставив ту покачнуться. Крепышка уставилась на нее.
— Хочешь развести костер? — спросила я.
Элла подняла на меня удивленный и почти растерянный взгляд. Она снова была где-то в своих мыслях.
— А ты хочешь?
Я присоединилась к ней, наклонившись вперед, чтобы легче было подниматься на холм.
— Зависит от того, хотим ли мы остаться здесь на какое-то время, или ты хочешь проехаться по дороге, или вернуться.
— О, я не знаю. Иди сюда, отдай мне свое тепло.
Я не сопротивлялась, когда она потянула меня вперед, поворачивая, чтобы она могла обнять меня сзади. Она прижала свои холодные пальцы к моему животу, заставляя меня хихикать, и положила голову мне на плечо. Как только ее пальцы перестали быть такими холодными, я смогла оценить ее тепло и наклонилась к ней. Ее слова грохотали в груди.
— Давай на время оставим огонь. Пойдем по большему пути. Если мы доберемся до другого берега, а он нам все еще нужен, мы сможем разжечь костер.
Я кивнула в знак согласия, но никто из нас не двинулся с места. Мы просидели так некоторое время, наслаждаясь солнцем на нашей коже.
Глава 7
Прошли месяцы, прежде чем я смогла моргнуть. Компания Марайи первой покинула казармы, за месяц до настоящей весны. Магда решила уйти раньше Хамаша, хотя Марайя не могла сказать почему.
В то утро, когда они отправились в путь, над казарменным двором висел ледяной туман. Мы с Эллой встали рано, чтобы попрощаться. Мы набросили самые тяжелые плащи поверх ночной одежды, чтобы защититься от холода. Мои глаза были затуманены, и мысли медленно двигались, пока мы шли в предрассветном свете. Хруст наших сапог по сухой траве был самым громким звуком, который мы производили. В этот час в форте, обычно оживленном, царила тишина, как в храме перед началом службы.