— Так почему бы вам не пожаловаться стражникам? Их работа разбираться с ними, верно?
Раздалось вдвое больше насмешек, когда Бетари сказала.
— Вряд ли. Эти навозные жуки и пальцем не пошевелят. Не без прямого приказа, и этот приказ должен исходить от графа или одного из его подчиненных. Вряд ли это будет. Так или иначе, аристократия никогда не находит дела столь срочными, как те из нас, кто живет прямо на гнездах.
Элле и Люку нечего было сказать на это, но я все равно не понимала.
— Но это их долг.
— Их долг — поддерживать порядок. Если мы будем продолжать преследовать их, они назовут нас ленивыми и скажут, что если мы действительно хотим, чтобы проблема была решена, тогда мы получим собственное обучение и исправим канализацию и сами сразимся с дрейками. — Она плюнула на песчаник у своих ног, чтобы показать, что она об этом думает.
Я нахмурилась. Меня всегда учили, что защищать нас — долг дворянства и стражи. Поскольку в их распоряжении было больше богатства и образования, они были обязаны защищать и служить тем, у кого их было меньше — людям, которые возделывали мир вокруг себя.
Народ Дабскина нуждался в защите от дрейков и болезней. Даже если дворяне были ленивы, охранники часто приходили из простых людей. Они должны были знать лучше.
В Нофгрине наш охранник Вилли всегда сочувствовал нам, когда Барон Пейтер оказывался бесполезен. Он делал все возможное, чтобы исправить то, что причиняло нам вред. Не потому ли, что мы были так изолированы от гнева, который мог бы выказать Барон Пейтер, если бы его ослушались?
Увидев выражение моего лица, Бетари пожала плечами.
— Таков порядок вещей. Они говорят нам терпеть, потому что они должны защищать своих, и они не хотят огорчать тех, кто им платит. В конце концов, наемники приходят и решают проблему, и мы должны быть удовлетворены этим. У нас нет другого выбора.
С напоминанием от моих друзей о том, как отличаются боевые дрейки от боевых грифонов, я не могла винить простых людей за то, что они не взяли дело в свои руки. Судя по иллюстрациям и описаниям, которые мне показывали, дрейки были просто леденящими душу. Если предоставить их самим себе, они будут продолжать расти, дольше, чем любое другое животное в истории. Самый крупный дрейк, о котором я когда-либо слышала, вырос до невероятной длины чуть более двадцати пяти футов, прежде чем был убит людьми короля.
— Вы не знаете ли, взрослые это или дети? — Люк мягко вставил вопрос, когда младшая девочка потянула Бетари за юбку, и она прервала свою тираду, чтобы передать флягу, висящую на поясе, племяннице.
— Муж моей сестры дружит со стражником, и она говорит мне, что они маленькие, не больше трех футов ростом. Имеет смысл. Если это выводок, о котором я думаю, родители были убиты незадолго до последнего полнолуния. Нам потребовалось пять месяцев, чтобы отправить их туда. Возможно, им было слишком трудно закончить работу. — Она снова сплюнула; то место, на которое сплюнула раньше, было уже сухим, будто воздух и камень отчаянно втягивали влагу так быстро, как только могли.
Элла сочувственно фыркнула.
— Молодые, вероятно, разбежались, пока охранники разбирались с их родителями. Может быть трудно отслеживать, когда они все начинают плеваться.
Бетари забрала флягу у младшей девочки, на этот раз со стоном выпрямив спину.
— Я уверена, что именно это ты скажешь, когда пропустишь одного из них в этот раз, и тебе придется вернуться в следующем году. — Резко отвернувшись от нас, она потащила детей туда, откуда они пришли. — Пойдемте, девочки. Твоя встреча скоро, и твоя мать снимет с меня голову и все, что с ней связано, если мы заставим леди ждать.
В недоумении подняв брови от разговора, я наблюдала, как она ковыляла прочь. Теперь обеих девочек она крепко держала за ткань на плечах.
— Она действительно думает, что вы все — мы все — оставите живых существ, чтобы обеспечить себе работу в будущем? — Увидев улыбку Люка, я еще больше удивилась. — Мы не знаем, верно? — Мысль о том, что мы можем быть другой группой, которая воспользовалась этими уязвимыми людьми, заставила меня чувствовать себя неловко.
Элла запрокинула голову от смеха, который вырвался из ее живота.
— Нет! Вовсе нет! Трудно уследить за проклятыми вещами, когда начинается бой. Они не склонны работать вместе в драке, понимаешь? Они будут охотиться вместе, но с реальной угрозой? Иногда один или двое решают остаться, чтобы защитить семью. Но не часто. Половина пытается заблокировать их от отверстий. Местные жители, которым никогда не приходилось с ними воевать, просто не понимают, и они циничны. Не то чтобы я могла их винить. К этому привыкаешь.